— Слушай, а почему ты не ходишь на пляж? — спросил он у Элины. — У тебя такой классный загар.

— Спасибо большое, — ответила она так, как будто обиделась.

— Нет, серьезно. Очень необычный. Где ты загораешь?

— Хорош издеваться! Куда мне загорать еще! Ты даже не представляешь, какого я буду цвета, если хоть немножко выставлюсь на солнце. И так уже вся рожа черная… — опустила она глаза.

Давыдов был поражен:

— У тебя в роду африканцев, случайно, не было?

— Откуда я знаю?! — раздраженно сказала Эля. — Может, и были!

— Это что, серьезно? Ты специально не загораешь?

— Нет, наверное, я эти дурацкие тряпки ношу потому, что мне так нравится! Думаешь, у меня нормальных вещей нет? Есть, но их можно надеть только в пасмурную погоду!

— Я не верю.

— На, смотри!

Она задрала рукав своей блузки. Данил не совсем понял, что именно она стремилась продемонстрировать, но цвет ее плеча был действительно очень смуглый, совершенно необычный, однако не это больше всего поразило Данила. Он ожидал, что у Элины костлявые торчащие локти и плечи, а это было совсем не так. Ее тонкая рука, казалось, не ломается в локте, а плавно изгибается, образуя дугу, округло перекатывающуюся в суставе.

Эля опустила рукав.

Глубоко вдохнув, Данил подумал о том, что зря никогда не любил пасмурную погоду…

Она заметно приуныла. Да, ее слишком темная кожа сразу бросается в глаза. Ну почему она не такая беленькая, не такая нежная, как Ингрида! Или хотя бы не такая, как эта подружка Данила, с которой она видела его на базаре. Надо же было такой уродиться! Золтан — и тот был светлее.

Они пришли в номер, но Данил почему-то никак не мог собраться с мыслями и что-нибудь придумать. Он же хотел ей что-то еще рассказать… Но что? Он забыл. Его взгляд упал на карточную колоду, лежащую на тумбочке.

— Хочешь, сыграем в карты? — предложил он ей.

— Давай. А во что?

— Во что ты умеешь? В дурака для начала.

— Давай.

Он раздал карты. Увлекшись, Эля молчала, сосредоточенно обдумывая свои действия, а Данил едва следил за ходом игры. Он смотрел на ее карточный веер. Вернее, на пальцы, его держащие. Данил проиграл и с удовольствием сдал опять. У нее были тонкие, длинные, гибкие и живые пальчики, без конца перехватывающие карты. Давыдов сосредоточился на игре, чтобы выиграть и посмотреть, как она будет раздавать.

Использовав несколько шулерских приемов, он легко нанес ей поражение. Ее пальцы с коротко обрезанными продолговатыми ногтями суетливо собирали карты. Несколько раз перекинув их в руках, она стала раздавать, тихонько при этом подсчитывая. Когда она брала карту, ее указательный палец перегибался в верхнем суставчике в обратную сторону, плоско ложась на гладкую картонную поверхность.

Данил взял свои карты, но тут же бросил их на стол, даже не взглянув:

— Мне надоело!

Подойдя к приоткрытому окну, он достал из кармана своих легких брюк пачку «Мальборо» и засунул в рот сигарету, глядя на улицу. Вдруг дверь в комнату открылась, и вошел Лешка.

— Салют! Ты кто? — услышал Данил голос Лагунова.

— Конь в пальто! — не поворачиваясь, пробурчал Давыдов в ответ, закуривая. Ему не хотелось никого видеть, и Лагуна его раздражал.

— А, понятно! — Леха сел на свою кровать, подняв с нее гитару. — Спеть тебе что-нибудь?

— Спой, — безразличным тоном произнесла Элина.

— Что?

— А что ты можешь?

— Я все могу.

Данил раздраженно посмотрел на Лагунова: ах, всемогущий музыкант! Лешка просто бесил его!

— Ну, так спой все, — Элю явно не вдохновляло это предложение.

Леша перебирал струны и думал. Наконец он заиграл свою любимую цыганскую мелодию, сдвинул брови, посмотрел на Элину и, покачивая головой, начал:

— Скатерть белая залита вином,

Все цыгане спят беспробудным сном.

Лишь один не спит…

Задыхающийся от бешенства Давыдов впервые не мог его слушать. Да он просто отвратителен!

А Лешка тем временем продолжал:

— Очи черные, очи жгучие,

Очи страстные и прекрасные!..

Данил резко повернул голову, посмотрел на Элю и криво улыбнулся. Она совершенно спокойно, равнодушно, слегка склонившись набок, смотрела, как надрывается Леша. Бедняга Лагуна! Хоть бы не охрип. Этот человек, кажется, непробиваемый!

Когда Леха заткнулся, Эля вдруг сказала:

— Ты хорошо поешь… Но я такое не люблю.

— А что ты любишь? — Леха, по всей видимости, был в ударе.

Эля вздохнула:

— «Битлз». Знаешь что-нибудь?

— Не-е, по-английски я не пою!

— Ну а музыку умеешь играть?

Леша затренькал какую-то знакомую мелодию.

— О, здорово! — оживилась Эля. — «Girl».