«Интересно, откуда Лагунов это знает!» — Давыдов сделал очередную глубокую затяжку. Что-то раньше Данил не слыхал такого. И вообще он никогда не слушал этот их «Битлз», столь популярный среди уличной шпаны!

— А хочешь слова выучить? — спросила Эля.

— Давай. Ты что, знаешь?

— Ну конечно! Они очень простые. Вот сыграй еще!

— Сейчас.

Лешка вдруг встал, подсел к ней на кровать и снова поставил гитару на колено, грифом в сторону Эли. Его левое бедро касалось ее правого колена.

Данилу не хватало воздуха. Великие исполнители! Смотреть тошно! Он отворачивался в сторону открытого окна, но его взгляд не мог оторваться от этих соприкасающихся ног.

— Готов? — спросила певица.

— Да. Только это надо убрать.

Лагунов спокойно взял прядь ее волос, свисающих на его руку, и перебросил на другую строну, положив ей на левое плечо.

У Давыдова бешено колотилось сердце, и, все чаще дыша, он пытался разобраться в своих чувствах. Не может же он всерьез ревновать эту пигалицу к Лагунову! Это слишком смешно! А, вот, теперь он понял: он злится на Лешку. Не успел хвост Наташкиного поезда скрыться из виду, как Лагуна уже кадрит эту малолетку. Но какой же нужно быть дурой! Ведет себя так, будто ей пять лет.

— Леша, мне выйти?! — неожиданно резко бросил им Данил.

— О-о, все! Концерт окончен, — с мерзкой улыбочкой сказал Лешка. — Ладно, в другой раз!

Лагунов встал, положил гитару на кровать и ушел из комнаты. Поджав губы, Элина тоже резко поднялась:

— Я пошла домой.

— Сейчас, я тебя провожу, — сказал Данил, выбрасывая окурок в окно.

— Спасибо, я сама! И за коня в пальто тоже спасибо!

Выходя, она громко хлопнула дверью. Данил сел на кровать и достал очередную сигарету. Не думает ли она, что Давыдов кинется следом? Нашла себе мальчика!

Лешка вернулся через несколько минут:

— Что, ушел уже Леннон?

— Кто?

— Джон Леннон. Темный ты, Давыдов, как сибирский валенок! — дружелюбно сказал Леша.

— Хорошо, что ты у нас такой светлый!

— Да брось дергаться-то! Нужен мне больно твой детский сад. Это не моя статья! — сказал Лагунов и, немного подумав, добавил: — Кстати, в порядке телочка!

— Причем здесь это? — ответил Данил и улыбнулся. Лешка что, слепой? Телочка… Трудно было придумать название, меньше подходящее к этому подлетающему на ходу созданию!

Данил решил, что завтра с ней помирится, и стал придумывать, какую басню он ей расскажет, чтобы услышать сотню идиотских вопросиков. Завтра они просто посидят с ней возле ее любимой скалы и поплюют семечками, которые он купит по дороге.

Но все оказалось гораздо сложнее, чем он предполагал. Конечно, он пришел к ней, попросил прощения, и она сразу же его простила. Потом они отправились на берег, а когда сели рядом на гладких камешках, ему снова не хотелось ни о чем ей рассказывать и даже смотреть в ее сторону. Но это было не то чувство подавленности, которое владело им накануне. Внутри у него просто кипела какая-то злость. Элина ужасно его раздражала, хотя, кажется, вела себя, как обычно.

— Ну хорошо, — сказал Давыдов, — а почему ты не купаешься? Боишься растаять?

— Нет. Просто не люблю, — Эля опустила взгляд. Ей очень сильно хотелось хорошенько Данила рассмотреть. Но она почему-то не решалась повернуть голову и выяснить все, что ее интересует. Она только косила в его сторону глаза, делая вид, что смотрит на свои ноги, закрытые легкой тканью широкой юбки.

Вблизи он совершенно не был похож на Золтана. У Данила тоже длинные сильные руки, но на них нет четких синеватых вздутых вен, и покрыты они не густой черной шерстью. На его гладких предплечьях просто прямые темноватые волоски, и грудь у него тоже совершенно гладкая, слегка покрасневшая от солнца. Интересно, должно ли нравиться женщинам это отсутствие растительности на теле у мужчины?

— Слушай, — сказала она, — а как зовут эту твою… ну, такую симпатичную, со стрижкой?

— Анжела.

— Красиво зовут. А где вы познакомились?

— В автобусе, — мрачно ответил Давыдов: сейчас она выведет его окончательно.

— Правда?! — обрадовалась Эля. — Между прочим, мой брат тоже познакомился со своей женой в автобусе!

— Какое счастье! — Данил начинал повышать голос. — Значит, у тебя есть брат? Где он сейчас?

— Нигде, — Эля как-то сразу потухла, снова опустив голову. Но Данил продолжал допрос.

— Я что, спросил о чем-то необыкновенном?! Что ты строишь из себя загадку? Где твои родители? У тебя же есть родители!

— У всех есть родители…

— Ошибаешься! У моего друга, например, нет отца!

— А-а, непорочное зачатие!.. — сказала она как-то слишком зло, оскалив при этом мелкие зубы.

Данилу ее фраза показалась чудовищной.

— Да причем здесь это вообще! — Давыдов даже снизил тон. — Его отец умер!

— Мои родители живы. Наверное. Они просто со мной не живут.