– Прибавьте к вышесказанному и то, что перенос места и времени подписания договора согласовывался непосредственно главами государств, а все остальные узнали об изменении плана буквально на днях, в то время как вы, барышня, пришли в Светлогорск аж восемь дней назад… Короче говоря, только истинный параноик решит, что вы, Вероника, являетесь агентом вражеских спецслужб… И все же, все же…

Вельский наконец-то налил себе вина и сразу же отпил.

– Вероника, наливайте себе чаю и берите конфеты.

Сказано было радушным, не терпящим возражений тоном, так что я спешно налила душистого горячего чаю, взяла из вазочки конфету и начала ее медленно разжевывать, давясь и пытаясь сдержать слезы обиды и отчаяния.

А Вельский, прекрасно видя мое состояние, продолжил:

– Видите ли, в чем беда: я не могу оставить вас без надзора. Не теперь, когда спустя каких-то пару дней сюда прибудет государь со свитой. Я знаю вас всего несколько часов, но уже понял, что барышня вы совершенно необычная. Вы отличаетесь от окружающих, причем отличаетесь кардинально… Это вызывает беспокойство. Другое дело, что четко сформулировать свои опасения на ваш счет в данный момент я не могу.

Советник поставил бокал на стол, выпрямился и вперил в меня хмурый взгляд.

– А сейчас, милая барышня, шутки в сторону. Отвечайте на мои вопросы правдиво и четко. Помните, что от вашей сговорчивости зависят ваша жизнь и дальнейшая судьба. Итак, расскажите мне, кто ваши родители? Где вы родились? Как жили до своих двадцати двух лет, чем жили, с кем жили?

А последнее-то ему зачем? Впрочем, пусть. Я же изначально понимала, что он вытянет из меня все жилы… Вопросом меньше, вопросом больше, какая разница. И вообще, мне просто очень надоело бояться. Надоела вся эта неопределенность. Только решишь, что все будет хорошо, что выбралась из очередной ямы, так на́ тебе! Проблемы не заставят себя ждать и будут куда крупнее, еще более круче и изощреннее. Надоело. Просто надоело!

В итоге взяла из вазочки еще пару конфет, посмаковала их, запила все это дело чаем. Вельский налил себе еще вина и меня не торопил, но был явно начеку, следил за каждым моим движением. Что, хочет правды? Да пожалуйста! Все расскажу, а уж дальше будь что будет. Либо попытаюсь сбежать, либо… От головокружительных перспектив иного, более удачного исхода и думать было страшно, во многом потому, что этот положительный исход я даже не представляла. Хм… Надеюсь, он не подсыпал в чай какой-нибудь отравы?

– Ну что ж, раз хотите услышать правду, то вот она: мой папа – Воронцов Сергей Михайлович, ведущий инженер одного из предприятий Минобороны России, мама – Воронцова Елена Николаевна, домохозяйка. Родилась я в тысяча девятьсот девяносто девятом году в Волгограде, но мы там прожили всего три года, и…

– Стоп! – резко вскрикнул Вельский, стукнув кулаком по столу. – Что за Волгоград? Какой еще тысяча девятьсот девяносто девятый?! Что ты несешь?!

– Ну а что?! Вы же хотели правду? Так вот она! Что есть, то и говорю!

На недолгое время в кабинете воцарилась тишина. Всеволод Александрович буравил меня пристальным взглядом и казался более ошеломленным, чем злым. Уж можно подумать, он где-то слышал о России! Хм… По-моему, он просто решил, что я свихнулась, и думает отправить меня в психушку. Если он предпримет какие-то шаги к моему задержанию, то схвачу бутылку, разобью ее о его голову и убегу через окно.

– Так… Так, хорошо. Давайте-ка уточним еще раз, – между тем медленно проговорил Вельский. – Итак, вы утверждаете, что родились в Волгограде в тысяча девятьсот девяносто девятом году. А это по какому календарю?

– По Григорианскому. Наша эра от Рождества Христова.

– Так. Так, ладно. Давайте вы сейчас расскажете мне о себе, а потом поведаете подробно об этой вашей… родной стране, договорились?

Хм… Он мне что, поверил? Или просто подыгрывает, потому как с сумасшедшими лучше не спорить? Ладно, посмотрим.

– Хорошо, Всеволод Александрович, задавайте свои вопросы. Я подробно отвечу на все.

В общем, промурыжил меня граф часа четыре. Четыре часа практически без остановки я вынуждена была чесать языком, прерываясь лишь на его краткие уточняющие вопросы. Эта пытка наверняка продолжилась бы и дольше, если бы за дверью не послышались какая-то возня и невразумительный гул голосов. До меня долетали отдельные фразы:

– Немедленно!..

– Занят…

– Вон!..

– Ох, быстро же он оклемался! – страдальчески выдохнул Вельский.

А дальше дверь с грохотом врезалась в стену и в комнату влетел некий всклокоченный мужчина… в котором я не без труда узнала того самого пожилого господина, что этим утром беседовал с Ярославом о похищенных хрониках! Но что произошло с обликом почтенного гражданина?! Сейчас более всего господин напоминал разбойника с большой дороги! Светлый идеальный костюм его запылился, а кое-где и вовсе был порван и измазан в грязи. Шелковый нашейный платок куда-то исчез, зато теперь к образу прибавилась залихватская белая повязка, что туго перебинтовывала голову, придавая господину совсем уж чудной вид.