– И не стыдно врать? Мне ничего не говорили, ни врачи, ни Маргарет. Отсюда следует, что ты просто не ходила на приёмы. И где ты была? А? У своего любовничка?

Я уже просто кричала. Голос срывался. Руки тряслись.

– Это ты мне скажи? Ходишь в дорогих шмотках, зарабатываешь кучу денег, а помочь…

– Это моё право! – орала я, – Это мои деньги, заработанные. Я и так многое потеряла, чтобы только ты и Арман были счастливы. Я бросила учёбу…

Махнула рукой.

– Да что тебе объяснять. Всё равно, кроме себя самой тебя ничего не интересует.

Жаннет скрипнула зубами.

– Арман был для меня всем, пока не стал инвалидом. У меня была семья, работа, жизнь… Я его любила и ненавидела. Он покинул меня уже тогда, когда врачи сделали заключение…

Мои глаза распахнулись от шока.

– А я тут причем? Чёрт! Лучше бы это была ты, мама… лучше бы это ты где-нибудь навернулась. С радостью бы поменяла бы вас с братом местами! – выпалила я и только потом поняла что.

Закрыла рот рукой.

Мама расплакалась. Мне было стыдно за слова. Но извиняться я не стала. Когда мама должна была поддерживать ребёнка, она сторонилась. Когда нужно было решать проблемы, отходила в сторону и перекладывала ношу. Она просто безответственная и безнравственная женщина.

– Неблагодарная, – прошептала она сквозь слёзы, – Я тебя кормила своим молоком, научила стольким вещам…

– И что? Я стала от этого счастливее? Ты не представляешь, как я зарабатываю, чтобы дать тебе на лекарства и жизнь. На что я променяла свою мораль…

Я вытерла рукой слёзы.

– Ненавижу!

Я попыталась успокоиться.

– Когда похороны? Кто будет?

Жаннет посмотрела на меня. Тушь потекла по её лицу, нос раскраснелся.

– Завтра. Я позвоню Полю. Никого не будет. Только мы.

Опустила глаза.

– Во сколько?

– В час дня…

Молча, посмотрела на мать.

– Завтра увидимся.

Поспешно ушла из дома, чувствуя разгорающийся в груди пожар. Телефон зазвонил. Ксавье.

Нажала отбой. Не хочу я говорить. Я вообще ничего не хочу, особенно разговаривать. Слушать холодные слова успокоения. Чувствовать его руки на себе, плакать ещё сильнее. Я просто хотела скорбеть. Столько, сколько потребуется. Умер мой маленький братик. Так и не познав жизнь, так и не почувствовав запах Парижа. Такой молодой, и такая несчастная судьба…

Я гуляла по старым местам, предавалась воспоминаниям. Села на ближайшую лавочку и дала волю слезам. Горьким, сильным и таким долгожданным. Это было неизбежно. Но когда умирает дорогой человек, всё равно, что это было предопределенно. Я не успела с ним попрощаться. Не успела обнять… И всё из-за моего нежелания видеться с матерью. Я не рассказала ему сказку, не посмеялась под мультики, не покормила с ложечки… Из горла вырвался крик.

Меня обняли тёплые руки. Дёрнулась. Повернулась. Ксавье. Он смотрел на меня с сочувствием и пониманием… Уткнулась носом в его пальто.

– Он мёртв. Всё… Всё зря.

Я плакала, он обнимал. Ничего не говорил. Просто давал выплакаться, пока не начался, морозящий кожу, дождь. Меня убедили поехать домой. И через сорок минут я уже согревалась в ванне. Думала и думала… Это было нереально. Всё, что происходит в моей жизни… Я отдала себя за деньги, чтобы продлить жизнь брату. Это не должно было быть напрасно. Не должно так бить по мне, шепча, что не нужно было соглашаться на предложение Делакруа. Но понимала, что даже один день продления жизни Армана стоил этого. Стоил, потому что он мой младший брат, потому что, я его любила…

Всхлипнула.

Ксавье зашёл в ванну и подошёл ко мне. Подвернул рукава рубашки, взял губку. Сдобрил приличным количеством геля.

– Сядь, я потру тебе спину. Помою.

Его голос звучал напряжённо. Я подчинилась. Мочалка нежно проходилась по моей коже, намыливая её. Руки Ксавье массировали, расслабляли тело. Было приятно. По завершению процедур, меня высушили полотенцем и вынесли из ванной комнаты.

Заметила, что шторы были закрыты, свет приглушен. Играла тихая музыка.

Меня посадили на кровать.

– Выпей вина, Шелли. Станет легче, – прозвучал голос Ксавье.

Мужчина подал мне доверху наполненный бокал, и я в миг его осушила. Хозяин посмотрел на меня с неодобрением.

Но мне было всё равно. Вытянула руку.

– Налей ещё, – прохрипела я.

Мужчина, молча, выполнил просьбу. И второй бокал постигла та же участь.

– Нам нужно поговорить, Шарлотта. Серьёзно.

– Именно поэтому ты включил музыку? И создал такую обстановку?

– Чтобы ты расслабилась. Женщинам обычно нравится пить вино, разговаривать в такой атмосфере…

Хмель ударил в голову. Я хотела забыть весь этот ужасный день, все выплаканные слёзы. Я хотела отвлечься.

Поднялась и улыбнулась.

– Поговорим. Присаживайся.