– Как мне может что-то не нравиться? – выдавила ехидную усмешку, – Кто я такая, чтобы чувствовать?!

Я видела, как побелели костяшки на руках мужчины. Как сильно руки сжали руль.

– Дома поговорим. А теперь отвернись и помолчи. Я и так слишком зол.

Гневается он, видите ли! Царь и Бог! А мне нельзя ничего. Ни плакать, ни злиться, ни думать! У меня брат умер, ради которого я пошла на такое!!!

–Ну и хорошо, – буркнула себе под нос, чтобы он не услышал.

После того, как меня вырвало, стало легче. Но хмель не выветрился из головы и продолжал накручивать мысли. Противоречие сквозило в них, будто корабль и айсберг. Мне хотелось, чтобы наконец-то они столкнулись, и дали трезво посмотреть на всё: эмоции, ситуации, цели. Ведь очевидно, что я больше не нужна Ксавье. А вот насчёт того, нужен ли он мне… Разум требует свободу, но сердце молит о подчинении. И как я умудрилась полюбить его? Ведь и дураку ясно, что таких же сильных чувств мужчина ко мне не испытывает. Иначе был бы рядом в столь важный для меня день.

Мы приехали, и молча зашли в квартиру. Меня слегка пошатывало, и Делакруа помог сесть на диван. Он подошёл к столу и взял какой-то жёлтый запечатанный конверт.

– Ты видела его раньше?

Он мне его показал. Я покачала головой. Уж точно утром его не было.

Мужчина отложил его в сторону.

– Потом посмотрю, что там. А теперь хочу объяснений.

Приоткрыла рот.

– Каких таких объяснений? Я хоронила своего младшего брата! – слёзы катились по щекам словно роса, – Если бы ты был рядом, то я бы не пошла в бар!

Ксавье скрипнул зубами.

– У меня были дела, – процедил он сквозь зубы, – Я не мог пропустить встречу.

– Мог. Стоило только захотеть. А насколько знаю, язык у тебя подвешенный. Договорился бы…Но знаешь, мне всё равно. Только странно, что это вообще меня заботит. Как будто я не знаю, какой ты из себя, Роже!

Мужчина сел рядом и взял меня за руку.

– Мне не нравится твоя смелость, Шелли. Это говорит о том, что ты пьяна или о том, что повзрослела?

– Ты лишил меня наивности. Не буду благодарить за это.

Я отвернулась от него. Мне было противно на него смотреть. Если бы просто забрал, не требуя объяснений, то я даже бы не расстроилась. И так понятно, что между нами контракт, секс и прочая, не основанная на чувствах, ерунда. Меня грызло осознание того, что я продалась. Хоть и сделала бы это снова, если был бы шанс увидеть Армана живым…

Я услышала шорох листков. Повернулась к Ксавье и увидела, что он что-то читает. Его лоб нахмурен, губы сжаты, нога подёргивается.

Посмотрела на кофейный стол. Там лежал незнакомый чёрный телефон.

– Посмотрим, из чего ты сделана, – прошипел мужчина.

– Что ты…

– Заткнись, Шарлотта!

Мужчина взял телефон и включил видео. Я его не видела, но слышала собственный голос:

– Что ты тут делаешь? – выдавила из себя.

– Может же богатый мужчина позволить себе снять девушку. Тем более, когда есть знакомый, владеющий таким заведением.

– Неужели попасть в логово к врагу настолько заманчиво? – вкрадчиво спросила я.

Думаю, затем было видео, как Реми меня поцеловал. Ксавье вскочил с дивана и с размаху кинул телефон в телевизор.

– Невинная! Наивная! – рычал он, нависая надо мной.

Глаза горели синим пламенем.

Облизнула губы.

– Ксавье, я же говорила, что он приходил… Это всё неправда. Слова эти были, но…

– Разве я позволял шлюхе говорить? И как тебе этот белобрысый? Понравился? Захотелось разнообразия?

В горле пересохло. Твою мать! Делакруа не слушает и не желает слышать. Что же было в этих бумажках, что ему крышу снесло.

– Ты, мерзкая дрянь! Все это время следила за мной, собирала данные и снабжала ими Моранси!

Я встала, но меня больно толкнули, и я приземлилась обратно на диван.

– Ты бредишь! – проговорила я дрожащим голосом, – Какая слежка? А данные? Я Реми видела три раза в жизни: на фотографии, на маскараде и когда ты отсутствовал. Это подстава… Я не могла… не посмела…

Я закрыла лицо руками.

– Меня твои слёзы не впечатляют. Слишком фальшивые, – прошипел он, – Вставай! И марш к обеденному столу.

Он резко поднял меня и посмотрел в глаза.

– Хочу в последний раз трахнуть свою игрушку. Деньги за моральный ущерб и очередной трах не получишь.

Мне стало дурно. Ноги подогнулись.

– Бегом.

Я хотела сказать… Ответить. Но боялась сделать еще хуже. Нет! Надо объяснить. Попытаться разузнать! Он не мог из-за видео так разозлиться. Ведь я говорила ему о Моранси. Предупреждала! А он? Стоило только помахать бумажкой, как поверил…Вот она, его сущность.

Меня схватили под локоть, и повели к столу.

– Раздевайся, – рявкнул Делакруа грубым голосом.