Разрушение исторической памяти – процесс сложный и очень затратный: на каждого историка-разрушителя находится свой историк-созидатель. Для того чтобы то или иное новое представление об истории страны пустило корни нужна серьезная работа: украинским националистам понадобилось больше 20 лет, чтобы с новыми «героями» (лидерами западноукраинских повстанцев) смирилась хотя бы часть граждан Украины. И то, привело это вовсе не к единению народа, а практически к расколу страны. Последствия воздействия манипуляции на историческую память просчитать действительно трудно. Куда проще для такого воздействия память краткосрочная – когда люди быстро забывают действительность, всякую проблему легко представить в ложном свете: вчерашние события даже не опровергаются или дезавуируются, а просто тонут в новом потоке информации. Особенно в век интернета, социальных сетей и доступа к средствам распространения информации кого угодно. О том, как это происходит сейчас, – во второй, практической, части этой книги.

Во взаимоотношениях государства и общества изначально присутствует латентный конфликт, обусловленный тем, что граждане стремятся контролировать государство, а государство, напротив, стремится управлять людьми. Но как управлять людьми, не нарушая их гражданских прав, не принуждая их той или иной жесткости силовыми методами. Тоталитарное государство таким вопросом себя не озадачивает: принуждение для него – вполне легитимный метод.

Но как быть государству демократическому, основой которого как раз являются гражданские права и свободы, а не жесточайший контроль гражданского общества? Как уже отмечалось, демократической альтернативой принуждения становится манипулирование общественным сознанием. Но чем образованнее каждый конкретный человек и общество в целом, тем сложнее государству заниматься манипуляциями. Людей с высоким уровнем интеллекта и критическим мышлением сложно заставить принять и поверить в то, чего они не хотят, что противоречит их ценностям, убеждениям, да и просто желаниям. В то же время людьми малообразованными, не склонными к аналитическому и критическому мышлению, манипулировать легко. И чем ниже уровень образования в обществе, тем проще и незатейливее становится эта манипуляция и тем эффективнее она в достижении нужных государству результатов. А от чего зависит общий уровень образования в каждой конкретной стране и каждом конкретном обществе? Ответ прост: от образовательной системы в целом, от определения роли учителя, преподавателя, педагога, ценности и престижности самого знания.

Роль средней и высшей школ в обществе всегда была очень важна – именно в этот период закладываются основные представления человека об окружающем мире, систематизируются и синтезируются знания, развивается и обретает «взрослые» формы логическое мышление. Школьник, а затем и студент начинает определяться со своим призванием – искать свое место в обществе.

Если в обществе феодальном (сословном) будущее человека практически полностью зависело от его происхождения, то капиталистическому (классовому) обществу понадобилось рекрутировать людей не только по сословному и материальному признаку, но и по способностям, в том числе и способностям к управлению и манипуляции как одной из управленческих стратегий.

«После Великой Французской революции возник новый тип школы, которая сразу же делила учеников на два потока – одни воспитывались и обучались так, чтобы быть готовыми к манипуляциям чужим сознанием, другие (большинство) – чтобы быть готовыми легко поддаваться манипуляции, – пишет социолог Сергей Кара-Мурза. – Школа стала фабрикой, “производящей” классовое общество».

Идея такого типа образования довольно быстро распространилась по всей Европе. В России, например, в 1811 году был открыт Царскосельский лицей, альма-матер Александра Сергеевича Пушкина, созданный специально для подготовки будущих высших государственных чиновников. И хотя сословные ограничения в Лицее существовали – туда брали исключительно дворянских детей, само по себе создание этого учебного заведения было важнейшей вехой для создания класса профессиональных управленцев: выпускники Лицея стали министрами (А.М. Горчаков, М.А. Корф), высшими государственными чиновниками. Интересно, что одним из преподавателей Лицея был младший брат одного из лидеров Великой Французской революции, «друга народа» Марата – Давид Марат, живший в Российской империи под именем Давид де Будри. Так что связь лицейского образования с новой французской школой носит не только идеологический, но и вполне конкретный характер.