зь, птица крыльями приодела, а звери кровь полизали».Не было тут брата Брячислава, ни другого Всеволода:так в одиночестве изронил он жемчужную душу из храброго тела через золотое ожерелье.Уныли голоса,поникло веселие,трубы трубят городенские. Ярославичи и все внуки Всеслава!Уже склоните стяги свои,вложите [в ножны] свои мечи поврежденные,ибо лишились вы славы дедов.Ибо вы своими крамоламиначали наводить поганых на землю Русскую, на достояние Всеслава.Из-за усобицы ведь настало насилие от земли Половецкой! На седьмом веке Троянакинул Всеслав жребий о девице ему милой.Он хитростями оперся на конейи скакнул к городу Киевуи коснулся древком золотого престола киевского.Скакнул от них лютым зверем в полночь из Белгорода, объятый синей мглой;поутру же вонзил секиры, —отворил ворота Новгорода,расшиб славу Ярослава,скакнул волком до Немиги с Дудуток. На Немиге снопы стелют из голов,молотят цепами булатными,на току жизнь кладут,веют душу от тела.У Немиги кровавые берега не добром были посеяны, посеяны костьми русских сынов. Всеслав князь людям суд правил,князьям города рядил,а сам ночью волком рыскал:из Киева дорыскивал до петухов Тмутороканя,великому Хорсу волком путь перерыскивал.Для него в Полоцке позвонили к заутрене рано у святой Софии в колокола,а он в Киеве звон тот слышал.Хоть и провидящая душа у него в храбром теле,но часто от бед страдал.Ему провидец Боян давно припевку, разумный, сказал: «Ни хитрому, ни умелому, ни птице умелой суда Божьего не миновать». О стонать Русской земле,помянув первые времена и первых князей!Того старого Владимиранельзя было пригвоздить к горам киевским:вот ведь и теперь встали стяги Рюриковы, а другие – Давыдовы,но врозь у них полотнища развеваются. Копья поют! На Дунае Ярославнин голос слышится,кукушкою безвестною рано кукует:«Полечу, – говорит, – кукушкою по Дунаю,омочу бобровый рукав в Каяле реке,утру князю кровавые его раны на могучем теле». Ярославна рано плачет в Путивле на забрале, приговаривая:«О ветер, ветрило!Зачем, господин, веешь ты наперекор?Зачем мчишь хиновские стрéлки на своих легких крыльицах на воинов моего милого?Разве мало тебе было под облаками веять, лелея корабли на синем море?Зачем, господин, мое веселье по ковылю ты развеял?» Ярославна рано плачет в Путивле городе на забрале, приговаривая:«О Днепр Словутич!Ты пробил каменные горы сквозь землю Половецкую.Ты лелеял на себе Святославовы насады до стана Кобякова.Прилелей же, господин, моего милого ко мне,чтобы не слала я к нему слез на море рано». Ярославна рано плачет в Путивле на забрале, приговаривая:«Светлое и трижды светлое солнце!Для всех ты тепло и прекрасно:Зачем, господин, простерло ты горячие свои лучи на воинов моего милого?В поле безводном жаждою им луки согнуло, горем им колчаны заткнуло?» Прыснуло море в полуночи,идут смерчи облаками.Игорю князю бог путь указывает из земли Половецкой в землю Русскую, к отчему золотому столу, Погасли вечером зори.Игорь спит,Игорь бдит,Игорь мыслью поля мерит от великого Дона до малого Донца.Коня в полночь Овлур свистнул за рекою;велит князю разуметь:князю Игорю не оставаться!Кликнул,застучала земля,зашумела трава,вежи половецкие задвигались.А Игорь князь поскакал горностаем к тростнику и белым гоголем на воду.Вскочил на борзого коня,и соскочил с него серым волком.И побежал к излучине Донца,и полетел соколом под облаками,избивая гусей и лебедей к завтраку, и обеду, и ужину.Коли Игорь соколом полетел,тогда Овлур волком побежал,стряхивая собою студеную росу:оба ведь надорвали своих борзых коней. Донец говорит:«О князь Игорь!Немало тебе величия,а Кончаку нелюбия,а Русской земле веселия!» Игорь говорит:«О Донец!Немало тебе величия,лелеявшему князя на волнах,стлавшему ему зеленую траву на своих серебряных берегах,одевавшему его теплыми туманами под сенью зеленого дерева;ты стерег его гоголем на воде, чайками на струях, чернядями на ветрах». Не такова-то, – говорит он, – река Стугна;скудную струю имея,поглотив чужие ручьи и ладьи,расширенная к устью,юношу князя Ростислава заключила.На темном берегу Днепраплачет мать Ростислава по юноше князе Ростиславе.Уныли цветы от жалости,и дерево с тоской к земле приклонилось. То не сороки застрекотали:по следу Игоря едут Гзак с Кончаком.Тогда вороны не граяли,галки примолклисороки не стрекотали,полозы ползали только.Дятлы стуком указывают путь к реке,да соловьи веселыми песнями рассвет возвещают. Говорит Гзак Кончаку:«Если сокол к гнезду летит, —расстреляем соколенка своими золочеными стрелами». Говорит Кончак Гзаку:«Если сокол к гнезду летит, —опутаем соколенка красною девицею». И сказал Гзак Кончаку:«Если опутаем его красною девицею,не будет у нас ни соколенка,ни красной девицы,и станут нас птицы бить в поле Половецком». Сказали Боян и Ходына,Святославовы песнотворцы, старого времени Ярослава, Олега князя любимцы:«Тяжко голове без плеч,беда телу без головы», —так и Русской земле без Игоря. «Солнце светится на небе, —а Игорь князь в Русской земле»:девицы поют на Дунае, —вьются голоса их через море до Киева.Игорь едет по Боричеву ко Святой Богородице Пирогощей.Села рады, города веселы. Певше песнь старым князьям,потом и молодым петь:«Слава Игорю Святославичу, буй-туру Всеволоду, Владимиру Игоревичу!» Здравы будьте, князья и дружина,борясь за христиан против полков поганых! Князьям слава и дружине!Аминь.
Слово о походе Игоря, сына Святослава, внука Олегова
Объяснительный перевод Д. С. Лихачева
Автор «Слова» отказывается начать свое повествование в старых выражениях и хочет вести его ближе к действительным событиям своего времени; он характеризует старую поэтическую манеру Бояна.
Не пристало ли нам, братья, начать старыми [ «старомодными», старинными] выражениями горестное повествование о походе Игоря, Игоря Святославича? – [Нет,] начать эту песнь надо, следуя за действительными событиями нашего времени, а не по [старинному] замышлению [способу, плану, приему] Бояна. Ибо Боян, вещий, если кому хотел песнь сложить, то [вместо того, чтобы следовать «былинам сего времени», так и] растекался мыслию по дереву, серым волком по земле, сизым орлом под облаками. Вспоминал он, как говорил, первоначальных времен войны, [и] тогда напускал десять соколов [пальцев] на стадо лебедей [струн]: который [из соколов] догонял какую [лебедь], та первая [и] пела песнь [ «славу»] старому Ярославу [Мудрому], храброму Мстиславу [Владимировичу], который зарезал Редедю [касожского князя] перед полками касожскими [в Тмуторокани], прекрасному Роману Святославичу [сыну Святослава Ярославича, князя Тмутороканского]. То, братья, Боян не десять соколов на стадо лебедей пускал, но свои вещие персты на живые струны возлагал; они же сами собой [без всяких усилий, – в привычных старых выражениях, «старыми словесы»] князьям славу рокотали.
Автор определяет хронологические границы своего повествования.
[Итак], начнем же братья, повествование это от старого Владимира [Святославича Киевского] до нынешнего Игоря [Святославича Новгород-Северского], который препоясал ум крепостью своею [подчинил свои мысли своей «крепости» – мужеству, храбрости] и поострил сердце свое мужеством; исполнившись ратного духа, навел свои храбрые полки на землю Половецкую за землю Русскую.
Печальное и тревожное начало похода Игоря.
Тогда [в начале того печального похода] Игорь взглянул на светлое солнце и увидел [грозное предзнаменование]: от него [Игоря] тьмою [затмения] все его воины покрыты. И сказал Игорь дружине своей: «Братья и дружина! Лучше [больше чести] ведь зарубленным быть [в битве], чем плененным [бесславно дома, дожидаясь половецкого набега]; так сядем [же], братья, на своих борзых коней [выступим в поход], да поглядим [хотя бы] на синий Дон [в земле Половецкой]». Склонился у князя ум [мысль] перед страстным желанием, и охота отведать великого Дона [дойти с победою до Дона] заслонила ему [недоброе] предзнаменование: «Хочу ведь, – сказал [он], – сам копье преломить [сам вступить в единоборство] на краю поля Половецкого; с вами, сыны русские, хочу [или] сложить свою голову, или испить шлемом Дона [победить половцев на Дону]».
Предположение о том, в каких высокопарных выражениях воспел бы Боян поход Игоря.
О Боян, соловей старого времени! Вот бы [уж] ты эти походы [по-соловьиному] воспел, скача, соловей, по воображаемому дереву, летая умом под облаками, соединяя [воедино] славы обеих половин этого времени [славу начальную и конечную времени этого повествования – «от старого Владимира до нынешнего Игоря»], рыща по тропе [языческого старого русского бога] Трояна [т. е. носясь по божественным путям] через поля на горы [иначе говоря – переносясь воображением на огромные расстояния]. [Пришлось бы] внуку тому [т. е. внуку бога Велеса, о котором ниже] воспеть песнь [в честь] Игоря [в таких (старинных) выражениях]: «Не буря [русских] соколов занесла через поля широкие; стада [половецких] галок [уже] бегут [спасаясь] к Дону великому». Или [так бы] начать петь [тебе], [о] волшебник Боян, внук [бога] Велеса: «[Еще только] кони [вражеские] ржут за [пограничною рекою] Сулою, [а] слава [победы над ними уже] звенит в Киеве; трубы [еще только] трубят [созывая войска] в Новгороде [Северском], а стяги [уже] стоят [готовые выступить] в Путивле!»
Ободрение Игоря его братом Всеволодом выступить в поход.