Ебаная «Скорая», блядская погода, хуев шопинг еще мой — все до кучи, западня прямо для меня. Еще и Камнев проебавший телефон в самый «подходящий» момент. Я понял: карма не сука, она — сраный, злобный, сто лет не ебаный педрила! Никакая баба-сука тебя так не подставит! Камнев же реально мне названивал каждые десять-пятнадцать минут, пока Роксана носилась по торговому центру, а я таскался за ней, покупая, что советовала. Нахер нагребался — и сам не понял, но как представлял каждую тряпку: от кружевных трусов до какой-то дебильной пушистой пижамы — на моей загадке, и каждый раз член подпрыгивал. Одобрял, гад. Глаз один, но зрение будь здоров. Он одобрял, а я скалился дурнем и греб.

Моя бэха застряла-таки в сугробе в двух кварталах от больницы. Вытянул стонущую в беспамятстве Роксану и бегом попер ее на руках. Снег лупил в морду, ветер нам навстречу, ноги вязли, прохожие-долбоебы все время на пути попадались, как кто проклял меня, что ли.

— Пошли все на хуй с дороги! — ревел я до боли в глотке.

— Быстро! Она рожает! — заорал, ввалившись в приемный покой.

— У нас нет родильного отделения, — вякнул какой-то прыщавый дрыщ в зеленоватой форме. — Вам не сю…

— Меня ебет, чего у вас нет?! Каталку нам, и спасайте ее, или переебашу всех тут нахуй!

Их счастье и моя удача, что остальные медики были не такими тормозами, как этот. А то реально закончилось бы все очень плохо. И не только для Камневых, но и для меня. Убил бы кого и сел. Меня что-то там пытали про сроки, группу крови Роксаны, еще всякую неведомую херь, но единственное, что я смог вспомнить в своей панике, — ее бабский доктор как раз жена Насонова. И все, дальше понеслась суета мимо меня, а минут через тридцать в приемный покой вломился и сам Яр с дикими глазами.

Я уже готов был поймать по роже и оправдываться, но он промчался мимо, допрашивал долго персонал, а потом бухнулся на взвизгнувшую под нашими тушами кушетку и привалился ко мне плечом. Уставился перед собой в стену, и так мы и сидели, две затаившиеся в засаде истерички, пока к нам не вышла доктор и не поздравила с рождением двойни. Вот после этого я окончательно уже перестал соображать. Поднялся, похлопал по плечу Яра, которому еще вещали про ход операции и своевременную доставку, и поплелся на выход. Тут уж он сам как-нибудь. С меня хорош.

Мотнув гудящей башкой, я вернул себя в сейчас, к Катьке, еще всхлипывающей и подрагивающей в отходняке от оргазма. Вылизать ее, заставить кончить, чтобы хоть чуть стала готова к тому безумию, в котором я немедленно нуждался, — максимум на что был в этом состоянии способен. Сука, почти подвиг, учитывая, что в своей башке я ее еще в прихожей нагнул и отодрал, забив на готовность. Резинку по стволу раскатывал, жмуря глаза до искр за веками, каждое даже собственное касание как дразнящее поглаживание курка: малость сжать — и уже обкончаюсь.

Закинул ноги Катьки себе на плечи и ткнулся головкой, без капли деликатности между только что тщательно вылизанных губок. Пялился на то, как вхожу, за три толчка. Туда, обратно и снова внутрь, глубже с каждым разом.

Как только вперся под самый корень — остановился, шипя сквозь зубы от ее тесноты. Аж глаза на лоб лезли, кайф оглушительный, но тут же и подозрение вспышкой. Что если соврала? А если все же…

Выдернул член, уставился в поисках следов снесенной девственности. Нет ничего. Ну и гори оно все тогда. Вогнал разом без церемоний уже. Хорош, больше сил моих нет. Катька взвилась над постелью, выгибаясь и сжимая меня еще слаще. Запустил обе лапы под ее ягодицы и задолбил, натягивая на свой хрен, как перчатку, заодно и удерживая от того, чтобы при каждом жестком толчке не таранила макушкой изголовье кровати. Кончу, вот сейчас кончу, — подошло позорно прям чуть не с десяти толчков.

Выдернул член, не в состоянии сдержать похотливое недовольное ворчание, что так и перло, перевернул Катьку на живот. Тормозя уже почти вырвавшийся оргазм, прошелся укусами-поцелуями от острых плеч вдоль выпирающих позвонков до задницы, одновременно ритмично вгоняя в только пригубленную горячую тесноту два пальца. Сжал зубами ягодицу, поймал спазмы внутренних мышц, нагло забурился между упругими полушариями, проталкивая язык в анус.

— Не… на… — Катька дернулась поджаться, соскочить с моего языка и пальцев, но хрен я дал, заработав интенсивно и там, и тут.

Завсхлипывала, затряслась, насаживаясь в ответ. Как только уловил это предельное напряжение, выпрямился и опять засадил на полную.

Долбил-долбил-долбил под ее вскрики, скулеж и свои финальные хрипы. Да, вот оно то самое, сука, желанное так, полное временное уничтожение мозга взрывом. Когда приходишь в себя обвисшим, как тряпка, навалившимся на девичье хрупкое тело и, похоже, с ручьем потекшей от полной, прямо-таки тотальной расслабухи, слюны. Вот почему трахаться в такие моменты лучше сзади. Ну ни хера ты не брутальный мачо и не ебарь-террорист, когда тебя настолько вставило, что обратно частей себя сразу и не соберешь. Когда меня так молнией разбивало? Да хер знает… с Юлькой по первости, может. Уже и не помню. В любом случае дело тут не в бабе, а в том что от предыдущих обстоятельств так вштырило, естественно. Я-то себя знаю.

— Боев, сползи, а? — прохрипела моя загадка, брыкнувшись подо мной.

Зараза, ребра же ее!