Чуть ли не кинул пакеты, как только вошли, захлопнул дверь пинком. Схватил карамель-мучительницу за хвост, мягко потянул, заставляя запрокинуть голову. Впился в ее распахнувшиеся во вскрике губы, требовательно вталкивая язык сразу вглубь. Никаких вам нежных поцелуйчиков — мгновенный трах рот в рот. Вторую руку без всяких прелюдий прямиком под пояс ее джинсов по дрогнувшему от холода животу. Обхватил лобок поверх мягкого трикотажа, рыкнув от того, что бельишко-то кое у кого промокло насквозь. Моя конфета готова щедро потчевать своего мужика? Катька ответила сразу, вспыхнула, как всегда, что тот порох. Застонала, сосала, облизывала мой язык, ерзая на пальцах, поднимаясь на цыпочки и торопливо расстегивая свои штаны. Я отпустил ее волосы только для того, чтобы захватить жадной лапой грудь, а она на мгновение прервала поцелуй, разворачиваясь ко мне. Я рыкнул из-за необходимости отпустить обе сладкие захапанные территории, но сразу и заткнулся. Она спихнула с моих плеч дубленку и тут же вцепилась в ширинку, рывками освобождая моего помирающего от желания попереть вперед бойца. Едва справившись с пуговицей и молнией, не то что опустилась — упала реально на колени, без церемоний и осторожности рванув вниз и мои штаны сразу с боксерами. Мой исстрадавшийся член выпрыгнул прямо ей в лицо, блестя обильно протекшим предсеменем.

— Катьк! — хрипнул я, предупреждая. Заведен я сейчас, как демон в аду — сдерживаться, щадить и джентельменствовать сил вряд ли найду.

Но она меня как будто и не слышала. Схватила по-хозяйски за ягодицы, ужалив ноготками, и прижалась лицом к основанию ствола и вмиг подтянувшимся от первого же касания яйцам.

— Мм-м-м, как же мне нравится твой запах, Боев, — пробормотала она, потершись щекой. Глаза прикрыты, губы зацелованные вздрагивают, вдыхает шумно, жадно и башню мне этим сносит жесточайше.

— Катька, давай лучше… — пробормотал, понимая, что уже хер чем управляю. Был минуту назад зверюга доминирующе злоебучий, да весь вышел. Стал, сука, игрушкой моей конфеты. Весь в ее власти, пусть творит что вздумается.

— Тш-ш-ш-ш… — шикнула она на меня и, стремительно проведя языком вдоль ствола, втянула в рот головку, чтобы тут же резко выпустить с пошлейшим чмоканием. А меня от этого так повело, что не устояв, я клацнул зубами и впоролся плечом в дверь.

— Катька, что ж ты… — просипел, чувствуя, что колени едва держат. Как бы не бахнуться. Вот позор-то будет.

— Делаю то же, что и ты для меня все время. Исправляю твое негативное первое впечатление, — нахально подмигнула она мне, сверкнув совершенно бесшабашно-пьяными глазищами, и я понял, что все, пришла моя погибель. Ну и хуй с ней, зато сдохну от кайфа.

— Исправляй, только поскорее, — процедил сквозь зубы. — Бля-а-а-а-а! Здравствуй, смертушка моя сладкая-я-я-я!

Катька, не мешкая, взялась за меня всерьез. Распахнула глаза, устанавливая нерушимый визуальный контакт, насадилась ртом первый раз только ме-е-едленно. Впустила глубже некуда, давая этим изуверски-неторопливым погружением в жар прочувствовать все нюансы наслаждения, что способен дать мужику минет. Я чуть не взвыл, ощутив охуительную трепетную узость ее горла. Едва не кончил, неотрывно глядя, как в уголках ее глаз заблестели слезы. Урча порочно, как кошка над добытой мышью, отчего головку прошивало ебашащей по всем нервам вибрацией, задержалась невыносимо долго и только потом резко отстранилась, начав судорожно хватать воздух, дразня еще сильнее рваным дыханием. И, только пару раз вдохнув, снова затянула меня в умопомрачительное влажное пекло своего рта, установив добивающий меня темп. Я забил на сдержанность, толкался к ней, неотрывно глядя в эти уничтожающие меня к херам прозрачные глаза, рычал, выл, нес какую-то хуйню, ни хрена не вспомню. Бился об стену затылком, лупил кулаками, только бы не сорваться и не покалечить Катьку, обхватив затылок и всадив со всей дури. И еще. И еще. По позвоночнику лава, ног не чую, в черепушке все выжгло, в паху полный пиздец. Помираю-помираю-помираю, держусь только за этот пронзительный голодный взгляд моей…

— Катька! — выдохнул, предупреждая, что все, я понесся почти.

И вместо того, чтобы отстраниться, она опустила веки и заурчала, принимая один выплеск моей спермы за другим, жадно глотая, пока меня мотало-расхреначивало в оргазме.

Катька последний раз потерлась об меня щекой и поднялась, бодро направившись в сторону кухни, прихватив один из пакетов.

— Ку… Куда пошла? — каркнул я, чувствуя боль в надсаженном горле. — Стоять! Без оргазма не уйдешь!

Стыдобища, сам реально и шагу не мог пока ступить, ноги как горячая резина, отлипну от стенки — и точно мордой об пол ляпнусь. Сколько в моей жизни было их, минетов этих, но чтобы вот так всего разломало, в хлам разбило, что и на ногах едва стоять…

— Скоро Яр придет, забыл? Надо хоть что-то успеть.

Вот же засранка, ушатала дяденьку, а сама порхает птичкой! Ничего, от меня не упорхнешь безнаказанно.

Собравшись-таки, я натянул штаны, настиг хитрую беглянку и мигом нагнул над столом.