Дернул штаны, закинул мои ноги себе на плечи, и я выгнулась, шокированная его жестоким вторжением. Тем самым, исключительно его, когда нет отступлений, только напор до тех пор, пока он не загонит себя целиком. Он убивал меня этим. Ни пощады, ни ожидания, ни мгновения приспособиться. Он не просил ему отдаться, просто брал. Сразу до предела. Полностью. Сразу жесточайший темп. Так, чтобы плоть о плоть билась, врезалась с пошлым громким хлюпаньем. Подчиняя, порабощая, а не выпрашивая получать от этого удовольствие. Навязывая его. Не принимая и намека на отказ. — Какая же ты… охуенная… вот такая… Давай… давай… Сашк… не могу…

Меня подхватило буквально с нескольких толчков. И его со мной, судя по последним свирепым ударам бедер.

— Где тут, блядь, неправильно, Сашка? — поднял он голову с моей груди несколько минут спустя, все еще рвано выдыхая.

— Коль, я за…

— Шаповалов, ты вообще всякий стыд потерял! — оборвал меня гневный мужской голос снаружи.

— Валиев, откроешь дверь — втащу! — крикнул в ответ Николай, выпрямляясь и сажая меня. — Ладно, домой поехали, Сашк. Задрало меня кое-как корячиться. В постели тебя хочу.

Действительность, как она есть, налетела на меня, как мощный порыв ледяного ветра, наотмашь швыряя отрезвление, как пригоршни колючего снега в лицо. Господи, что же я творю? Все это началось с похищения, унижений, убийств, со страха, который нормальный человек не должен переживать никогда. И от него нужно избавляться, лечиться, а не позволять тому, что из него же и родилось, продолжаться. Это же выходит, что я позволяю всему этому пустить в себе корни, завладеть мной насовсем. Николай… он оттуда, из этого пережитого кошмара, а я уже не в состоянии противостоять ему. Он касается — и я безвольный пластилин. Лепи, подстраивай, имей. Меня, замужнюю женщину! Нормальную, с нормальной полной жизнью. Да, не без проблем, но в какой семье их нет? А теперь… Гошка, прости, прости меня! Это вот так становятся зависимыми?

— Домой каждый из нас едет к себе, — отчеканила… ну, по крайней мере, я надеюсь, что отчеканила, упрямо посмотрев ему в лицо.

— Так, Са… — он потянулся ссадить меня с койки, но тут его сперма потекла по моим бедрам, и я отпихнула его руки решительно в этот раз.

— Хватит! Это сумасшествие должно закончится!

Ошеломленный сонный взгляд Сашки, когда я оставлял ее в клинике у Артура Валиева, преследовал меня весь день. Смотрела на меня так, будто я ей в душу плюнул. Ну а что делать, красотуля? Мне дела делать надо, разбираться, что творится вокруг тебя, и таскать за собой не вариант. Тем более тебе нужна квалифицированная помощь, пусть ты это и отрицаешь. Мне оно виднее. Артур практически с первого беглого взгляда подтвердил мою уверенность, что у Сашки конкретная ломка. Не самая тяжелая форма, но однако же.

Конечно, он офигел, когда я ввалился в его кабинет и потребовал принять пациентку без всяких доков. Но вся ответственность на мне, и мужик мне был должен по-человечески, вот и взял, заявив для своего персонала, что Сашка — жена моя. Оно и лучше. Артур порядочен до мозга костей, но за всех же в клинике ручаться нельзя. Нехер потом по городу носить на языках, что дочка Стального короля была в клинике для нариков. Оно же всегда, будь девчонка Маней с мыльного завода, всем насрать было бы, а так…

К тому же еще один весомый довод для меня — такая клиника не проходной двор. Ни сама Сашка не выйдет оттуда, пока за ней не приеду, ни к ней никто просто так не попадет. Даже если бы кто пронюхал, где она. Так-то попробуй догадайся от фонаря.

Тачку бандюков я отогнал на пустырь в промзоне, откуда полчаса рысью до нашего офиса было. Обыскал, нашел ту самую камеру, на которую видео снимали. Плюс в багажнике джентльменский набор: веревки, лом, лопаты, биты. И десяток бутылок водки. Ею-то и полил все снаружи и в салоне, прежде чем поджечь. Нам с Сашкой пальцы свои оставлять никому на память не стоит. Особенно мои.

В офисе первым делом занырнул в душ в спортзале, поскреб морду бритвой, переоделся, благо держал и тут кое-что из шмоток. Так-то мне разговор с самим Ольшанским предстоит. Выглядеть заросшим вонючим бомжарой не с руки, а то еще упрется рогами. Мне, конечно, на его мнение насчет нас с его дочерью пох, лезть к нам никому не позволю. Но зачем сразу лишние напряги?

Пока собирался, воткнул кассету в видик и краем глаза глянул на то, что записали покойные мрази. И почти сразу вырубил, потому что при виде моей Сашки, униженной, зареванной, с кровавыми разводами на лице, в разорванной блузке… Короче, жаль, что убить творящих такое с беззащитной девочкой ублюдков можно всего один раз. И жаль, что я сделал это максимально безболезненно для них. И да, я знаю, что мыслю, как монстр. Но и срать мне.

— Ох ты бля! — хохотнул Боев, с которым столкнулся уже в коридоре. — Колян, да ты никак вернулся в мир живых, зомбак ты долбанутый! Сегодня только полдень субботы, а ты здесь, да еще и явно трезвый.

— Отъебись, — беззлобно отмахнулся я. — Сеструха как?

— Нормально Катька, я же за ней бдю. — И его наглая рожа аж поплыла от дебильной лыбы. — Айда к нам, хоть посмотрит на тебя человекоподобного, порадуется.