Я принялась расстегивать его ширинку, потираясь о жесткую ткань лицом и не прерывая визуальный контакт. Смотри, я больше не скрываю. Я уже как ты. Я пьянею и дурею от тебя, мой варвар, спаситель и захватчик. Я отдаю тебе себя, и я хочу тебя взамен. Николай дернул руками, как будто хотел поймать и остановить мои наглые конечности, но вместо этого схватил за плечи и резко поднял.

— Сашк, давай в койку, — захрипел он, оставив жесткий поцелуй-укус в изгибе шеи. — Хрен я на ногах устою.

Подхватил под ягодицы и понес, глядя неотрывно на мой рот, буквально пожирая его глазами и гулко сглатывая.

— Начнешь — не дам остановиться, — предупредил он, бросив меня на кровать. — Слышишь? Не смогу просто ни хрена. До конца, Сашка.

Я не знала, что он имел в виду. То, что хотел, что бы я приняла его целиком или чтобы обязательно довела до финала. Но мне все равно. С его размером должно быть страшно, но нет. Я хотела дать ему все, что смогу. Насколько меня хватит.

— Хорошо… — кивнула, усаживаясь на кровати, подогнув под себя ноги, и жадно наблюдая за тем, как он практически раздирает молнию на ширинке, продолжая при этом заживо поедать меня глазами. Я ощущала это словно обжигающие физические касания, от которых невольно гнулась, будто они плавили меня, владели мной. Так и было. Владели. Он владел.

— Что же ты на хрен… — выдавил Коля, замирая, дыша рвано, точно захлебывался. — Видела бы моими глазами…

Протянул руку, на удивление нежно дотронулся до заострившегося соска, заставив вздрогнуть. Дернулся сам, как если бы моя реакция ударила впрямую и по нему.

— Сашка, ты ж убьешь меня к хренам, знаешь? — сдавленно пробормотал он, будто что-то мешало ему в горле.

Я не успела ответить. В дверь позвонили. Долгая-долгая такая писклявая трель, явно намекающая, что визитер не уйдет просто так.

— Замочу к херам! — оскалился Николай, скользнул напоследок по моей щеке подушечками пальцев и, матерясь, начал застегивать ширинку.

— Кто? — услышала я его рявканье спустя несколько секунд из прихожей. Ему отвечал тоже мужской голос, но негромко, и было не разобрать. — И что? Ксиву показывай.

Ксиву? Я такое уже слышала из разговоров отца. Это что, за нами уже пришли? Нашли этих… трупы?

Сердце скакнуло в горло, перед глазами поплыло и замельтешило разноцветными вспышками. Дышать вдруг стало нечем. Они обвинят нас? Дура, не нас. Колю! Из-за тебя. Но он же не виноват. Он спасал. Пошарив ополоумевшим взглядом, метнулась к почти пустому шкафу и выдернула с полки запихнутую комом футболку. Натянула, снизу завернулась в покрывало с кровати и выскочила из спальни.

— Ордер есть? Ну так обзаведись или вызывай повесткой. До свиданья, капитан Корнилов.

— Не спешите прощаться, Шаповалов.

— Лишнего времени на пустой трындеж не имею.

— Даже если я скажу, что собираюсь обсудить с вами дела, напрямую касающиеся Сомовой Екатерины Олеговны?

Кто это? Родня или…

— И? Если моя сестра каким-то боком заинтересовала спецслужбы, хотя понятия не имею, каким бы, то опять же скажу — вызывайте повесткой.

— Я здесь пока исключительно для личной беседы, Шаповалов. Не хотите пригласить меня чаю выпить, или пусть нас все соседи слушают?

Дверь громко хлопнула.

— Чаю нет. И кофе. И вода, бля, кончилась. Здесь говори, — процедил Коля так холодно, что я плечами передернула. Никогда, даже в момент опасности, со мной он так не говорил.

— Эх, негостеприимный ты, Шаповалов, — тоже перешел на «ты» невидимый мне посетитель.

Я уже поняла, что явился он не по поводу обстоятельств моего спасения и, наверное, стоило бы уйти, а не таиться за углом. Подслушивать — некрасиво. Но все же стояла на месте.

— С людьми твоей профессии быть гостеприимным — чревато, капитан.

— Ну это смотря кому. Если совесть чиста…

— Ты светские беседы ни о чем пришел вести? — грубо оборвал его Коля.

— Вознесенский Дмитрий Алексеевич вам знаком, гражданин Шаповалов? — В голосе незнакомца тоже мигом залязгал металл.

— А должен быть?

— На вопрос отвечайте.

— Это официальный допрос или же личная беседа? — язвительно уточнил Николай. — Понятия не имею, о ком речь.

— Да неужели? То есть вы понятия не имеете, что гражданин Вознесенский в течение двух лет принуждал к сожительству Сомову Екатерину, являющуюся вашей родной сестрой по матери?

Несколько секунд тишины, и мне показалось, что в квартире резко похолодало. А в моей голове, нарастая, загрохотало «принуждал-принуждал-принуждал».

— Мне нечего сказать вам по этому вопросу, капитан Корнилов. — Слова мой спаситель чеканил, словно швырялся в собеседника острыми ледышками.

— Совсем?

— Совсем.

— То есть тебе, Шаповалов, совершенно насрать на то, что твою восемнадцатилетнюю сестру, по сути, купил старый жирный боров, держал при себе как вещь и насиловал два года подряд по-всякому?

Я в ужасе зажала рот, гася крик. Господи, как так? Неужели подобное реально возможно в нашем мире?