Итак, тоскуя по душе, наше эго-самость крадет шкуру. "Останься со мной, – нашептывает эго, – я дам тебе счастье: я избавлю тебя от души-самости и твоих циклов, от необходимости возвращаться в дом души. Ты будешь очень-очень счастлива. Прошу тебя, останься". И вот, как и в самом начале индивидуации женщины, душа вынуждена общаться с эго. Обыденная функция такой подчиненности эго заключается в том, чтобы мы могли познавать мир, учиться приобретать, работать, отличать хорошее от посредственного; понимать, когда нужно двигаться, а когда выжидать; уживаться с другими людьми; осваивать общественные механизмы и рычаги, учиться работать, ухаживать за ребенком, заботиться о своем теле, о своем деле – обо всем, что составляет внешнюю жизнь.

Первейшая цель развития в женской душе такой важной структуры, как брак женщины-тюленихи и одинокого мужчины, брак, в котором она занимает явно подчиненное положение, – в том, чтобы создать временное соглашение, которое в итоге породит духовное дитя, способное жить и в обыденном, и в диком мире и стать между ними посредником. Когда это символическое дитя родится, подрастет и пройдет инициацию, оно вернется во внешний мир и связь с душой будет восстановлена. Пусть даже одинокий мужчина, эго, не может властвовать вечно, – ведь когда-то, и уже до конца дней женщины, оно должно будет подчиниться требованиям души – живя бок о бок с женщиной-тюленихой, оно было затронуто ее величием и благодаря этому одновременно удовлетворилось, обогатилось и смирилось.

Духовное дитя

Итак, мы видим, что союз противоположностей, эго и души, рождает нечто бесконечно ценное – духовное дитя. И даже в том случае, когда эго грубо вторгается в более тонкие аспекты психики и души, взаимное обогащение все равно происходит. Как это ни парадоксально, похитив у души защиту и способность при желании скрываться в воде, эго участвует в сотворении ребенка, который станет обладателем двойного наследия – мира и души; ребенка, который сможет стать посредником между родителями, передавая вести и дары от одного к другому и обратно.

В некоторых самых замечательных сказках, таких, как гэльская "Красавица и чудовище", мексиканская "Bruja Milagra" и японская "Цукино вагума, медведь", поиски пути к законному состоянию души начинаются с того, что кто-то находит или выхаживает одинокую женщину, одинокого и/или раненого мужчину или зверя. Это одно из вечных чудес души – то, что ребенок, который сможет свободно перемещаться в двух столь разных мирах, может родиться у женщины, пребывающей в душевно обнаженном состоянии и "вступившей в брак" с чем-то таким в себе или во внешнем мире, что предельно одиноко и неразвито. Когда мы пребываем в таком состоянии, в нас происходит нечто такое, что рождает ощущение, крошечный росток новой жизни, слабый огонек, который выживает в несовершенных, трудных или даже нечеловеческих условиях.

Это духовное дитя – la nigna milagrosa, чудо-дитя, обладающее способностью слышать зов, слышать далекий голос, который говорит: "Пора возвращаться; возвращайся к себе". Это дитя – часть нашей сокровенной природы, которая побуждает нас к действию, поскольку умеет услышать зов сразу, как только он раздастся. Именно это дитя, пробуждающееся от сна, встающее с постели, выскакивающее из дома в бурную ночь, скатывающееся с обрыва к бурному морю, заставляет нас сказать: "Бог свидетель, я пойду до конца", или "Я выстою", или "Никто не заставит меня отступить", или "Я сделаю все возможное, чтобы продолжать путь".

Именно дитя возвращает матери тюленью шкуру, оболочку души. Именно дитя позволяет ей вернуться домой. Это дитя – та духовная сила, которая заставляет нас продолжать важную работу, отражать натиск, изменять жизнь, улучшать окружение, присоединяться к тем, кто пытается уравновесить мир, – и все это благодаря возвращению домой. У того, кто хочет в этом участвовать, должен произойти трудный брак между душой и эго, в результате чего появится на свет духовный ребенок. Возвращение и возрождение – вот умения, которые необходимо освоить.

Какими бы ни были обстоятельства женщины, духовное дитя, старый тюлень, который из моря зовет свою дочь домой, и открытое море – всегда рядом. Всегда. Даже там и в то время, когда мы их меньше всего ожидаем.

С 1971 года я преподаю в тюрьмах и исправительных заведениях страны писательство как практику созерцания. Однажды вместе с компанией артисток-целительниц [7] я приехала в федеральную женскую тюрьму, чтобы дать там представление и провести занятие с группой из сотни женщин, которые интенсивно участвовали в программе духовного развития. Как обычно, я увидела очень мало ожесточившихся женщин и, напротив, десятки женщин, которые проходили разные стадии женщины-тюленихи. Очень многие попались – и в буквальном, и в переносном смысле – в результате крайне наивного выбора. Какие бы причины ни привели их в тюрьму, каждая женщина, несмотря на очень стесненные условия, по-своему, но явно проходила процесс зарождения духовного ребенка, бережно и трудно создавая его из собственной плоти, из собственных костей. Каждая женщина искала свою тюленью шкуру, каждая припоминала дорогу к дому своей души.