В своей известной монографии "Трансцендентальная функция" [6] Юнг предостерегает: в поисках Высшего Я одни склонны излишне эстетизировать переживание Бога или Я, другие недооценивать его, а те, кто к нему не готов, могут получить душевную травму. Но есть и такие, кто находит путь к тому, что Юнг называет "нравственным долгом" пережить и выразить узнанное при подъеме или спуске к первозданному Я.

Нравственный долг, о котором он говорит, означает необходимость переживать то, что мы воспринимаем, где бы оно ни встретилось: на Елисейских полях души, на островах мертвых, в усеянной костями пустыне души, на горной круче, на морском утесе или в роскоши подземного мира – в любом месте, где La Que Sabe дохнет на нас и таким образом нас изменит. Наше дело – показать, что на нас дохнули: продемонстрировать это, отдать, спеть, прожить в верхнем мире то, что получили во внезапном прозрении от тела, от всевозможных снов и странствий.

La Loba перекликается с теми мифами народов мира, в которых мертвецов возвращают к жизни. В египетских мифах Исида оказывает эту услугу своему умершему брату Осирису, чье тело каждую ночь расчленяет на части злой брат Сет. Каждую ночь Исида трудится с вечерних сумерек до рассвета, чтобы к утру собрать по частям тело брата, иначе Солнце не взойдет. Христос воскресил Лазаря, который так давно умер, что уже "смердел". Деметра раз в год вызывает из Края Мертвых свою изможденную дочь Персефону. A La Loba поет над костями.

Такова наша женская практика медитации – вызывать мертвые и расчлененные части самих себя, вызывать мертвые и расчлененные аспекты самой жизни. Та, кто воссоздает из того, что умерло, – всегда двойной архетип. Мать Творения – всегда еще и Мать-Смерть, и наоборот. Из-за этой двойной природы или двойной задачи нам предстоит великий труд – понять, что вокруг нас, подле нас и в нас самих должно жить и что должно умереть. Наше дело – определить срок того и другого; позволить умереть тому, что должно умереть, и позволить жить тому, что должно жить.

Для женщин El Rio Abajo Rio – мир реки под рекой, родина Костяной Женщины – содержит прямое знание о побегах, корневище и зерне мира. В Мексике говорят, что женщина несет la luz de la vida, свет жизни. Этот свет находится не в сердце женщины и не в ее глазах, a en los ovarios, в ее яичниках, где все семена были заложены еще до того, как она родилась. (У мужчин, если углубляться в идеи плодородия и природу семени, этому образу соответствует los cojones, мошонка.)

Вот знание, которое предстоит обрести, находясь рядом с Дикой Женщиной. Когда La Loba поет, она поет, опираясь на знание, идущее из los ovarios, из глубины тела, глубины ума, глубины души. Символы семени и кости очень схожи. Если есть корневище, основа, начало, если есть зерно, можно восстановить любую разруху, вновь засеять потраву, дать отдых полям, замочить твердое семя, чтобы оно размякло, помочь ему лопнуть и прорасти.

Иметь семя – значит иметь ключ к жизни. Быть заодно с циклами семени – значит танцевать с жизнью, танцевать со смертью, танцуя, снова вернуться к жизни. Именно это воплощает Мать – Жизнь и Смерть в своей самой древней и самой главной ипостаси. Поскольку она сама вращается в этих постоянных циклах, я зову ее Мать Жизнь-Смерть-Жизнь.

Если что-то потеряно, нужно обратиться к ней, поговорить с ней и выслушать ее. Ее душевный совет порой бывает грубым или трудно осуществимым, но всегда преображающим и возрождающим. Поэтому, что-то потеряв, нужно пойти к старухе, которая всегда живет в недрах таза. Она живет именно там, наполовину внутри, наполовину снаружи созидающего огня. Для женщин это прекрасное место, чтобы жить – совсем рядом с плодородными huevos, яичниками, женскими семенами. Там идеи, самые крошечные и самые большие, ждут, когда наш ум и наши действия помогут им проявиться.

Представьте себе эту старую женщину как старуху-сущность, которой два миллиона лет [7]. Это изначальная Дикая Женщина, живущая под землей и одновременно на ее поверхности. Она живет в нас и через нас, и мы окружены ею. Пустыням, лесам и земле под нашими домами два с лишним миллиона лет.

Меня всегда поражает то, как женщины любят копаться в земле. Они сажают луковицы весенних цветов. Они погружают испачканные пальцы в жирную землю, пересаживая остро пахнущую помидорную рассаду. Мне кажется, они пытаются докопаться до старухи, которой два миллиона лет. Они ищут ее ноги и руки. Они хотят подарить ее себе, поскольку с ней ощущают целостность и умиротворенность.