Образ жизни и культура шанцев безусловно оказали огромное влияние на всю историю страны. Вот один из примеров: считается, что города в эпоху династии Шан были квадратными, а дома располагались в соответствии со сторонами света — эти условия оставались неизменными при планировании китайских городов во все времена, и до сих пор такая планировка характерна для Пекина и многих других современных городов Китая. Более того, шанцы считали, что земли, окружающие их территории, должны формировать еще один квадрат, в котором находятся вассальные государства, а остальная часть мира образовывала последний квадрат, в точке пересечения диагоналей которого и находился Великий город Шан. Такой китаецентричный взгляд на мир распространялся на весь универсум, который, как считалось, состоял из трех слоев: небес наверху, земли внизу и мира людей посередине. Общая структура напоминала доску для игры в трехмерные крестики и нолики, а люди династии Шан и их Великий город находились в самом центре этой доски. Это теория приятна для тех, кто, согласно ей, находится в центре, и китайцы остаются верными ей многие столетия. Названием их страны было и остается до сих пор Чжунго, что значит «Срединное государство».

Влияние культуры династии Шан распространилось, естественно, и на ближайшие племена, среди которых было и Чжоу, которое к XI веку до н. э. многому научилось от шанцев, что и позволило ему в конце концов свергнуть их. Чжоусцы занимали территорию к западу от Шан в долине реки Вэй, одного из главных притоков Хуанхэ. Они стали буфером между цивилизацией и варварством — позиция, которая, как показывает история древнего Китая, в ряде случаев идеальна для завоеваний. У своих восточных соседей чжоусцы научились тонкостям дипломатии и искусству войны, а кочевники, которые нападали на них с гор, окружавших их земли с трех сторон, подогревали их отвагу и понуждали расширять границы своих земель в сторону зеленых пастбищ. Существует даже мнение, что несколькими столетиями ранее чжоусцы сами были варварами, на которых, чтобы захватить в плен воинов для жертвоприношений, совершали набеги шанцы1. Если это действительно так, то в их дальнейшей победе над Шан присутствует некая высшая справедливость.

Дата смены династий стала причиной множества споров. В традиционной китайской историографии указан 1122 г. до н. э., в XX веке после неоднократных пересчетов точной датой считается 1027 г. до н. э. Последняя дата устраивает большинство ученых, но, гем не менее, в последнее время появляются и другие варианты, которые колеблются от 1137 г. до н. э. до 991 г. до н. э. Такое расхождение объясняется тем, что китайцы, как правило, начинали отсчет событий с прихода к власти новой династии. Европейские государства тоже практиковали такую датировку в некоторых документах, однако китайцы не имели многовековой хронологии, где бы точно датировалось время правления каждой династии. У них не было великого пророка, от даты рождения или смерти которого они вели бы отсчет. События складывались во временную цепочку, и неточность одного звена вела к путанице во всех остальных. Неудивительно, что ранние даты китайской истории несколько беспорядочны. Однако, что более удивительно, — и это лишний раз указывает на страсть китайцев к ведению записей, — даты китайской истории, не имеющей единой хронологической системы, считаются более-менее достоверными уже начиная с VIII века до н. э.