Когда отец или мать умирают, конфуцианцы долго подготавливают тело к погребению, прежде чем облачить его в погребальные одежды. В это время они залезают на крышу дома, долго всматриваются в колодец, рыщут по закоулкам, ищут в умывальных тазах умершего человека. Если они думают, что найдут там умершего, тогда они по-настоящему глупы; но если они знают, что его там нет, но все равно его там ищут — то они виновны в высшей степени лицемерия15.

Особая пикантность прозы, в которой излагаются идеи Мо-цзы, вкупе с его озабоченностью практическими проблемами бедности, придает текстам его школы современное звучание, если цитировать их короткими отрывками (длинные абзацы трудны для чтения, потому что мысль теряется в длинных перечислениях). Приведенный ниже фрагмент, например, выглядит весьма прагматичным по сравнению с обобщенными идеями здравого смысла Конфуция:

Людей волнуют три вещи: что им нечего будет есть, когда они будут голодны; что им нечего будет надеть, когда им будет холодно, и что у них не будет возможности отдохнуть, когда они устанут. Это три наиважнейших беспокойства людей. А теперь давайте попробуем звонить и большие колокола, бить в барабаны, бренчать па цитре, играть на трубе, размахивать щитами и топорами в боевом танце. Разве что-либо из этого может дать людям пищу или одежду? Я так не думаю16.

Последователи идей Мо-цзы, также как и конфуцианцы, обращали свои взоры к исчезнувшей утопии, однако вместо благодетельной иерархической пирамиды, изображенной Конфуцием, представляли себе её как счастье в равенстве. На самом деле их представления об утопическом государстве весьма схожи с определением коллективизма, из которого, как верил Маркс, и произошло общество и к которому оно должно вернуться в высшей форме коммунизма.

Когда царило Великое Дао, весь мир был единым целым. Талантливые и справедливые люди были призваны руководить народом, их слова были искренними и деяния направлены на установление гармонии. Люди относились к чужим родителям так же, как и к собственным. Пожилым людям было обеспечено достойное содержание, физически здоровым — работа, а детям — образование. С добротой и сочувствием относились к вдовам, сиротам, бездетным и больным, никто не был обделен вниманием. У каждого мужчины была своя работа, а у каждой женщины дом, где ее ждали. Они не выбрасывали ценностей, но и не прятали их в сундуках под семью замками. Они любили демонстрировать свою силу в работе, но это не значит, что они работали только на благо себе. В таком обществе не было места для эгоизма. У людей не возникало мысли украсть что-либо или ограбить кого-либо, поэтому двери их домов были всегда открыты настежь. Это был период Великого единения [Да тун]. Но ныне Великое Дао померкло. Мир [империя] перешел в собственность одной семьи. Люди любят только собственных родителей и детей. Ценности и работа приносят пользу каждому индивидуально. Правители, считая, что наследование земель всегда было законом, возводят стены вокруг городов для защиты от нападений. «Ритуалы» и «добродетели» — основа взаимоотношений правителя и его помощников, отцов и сыновей, старших и младших, мужей и жен. В соответствии с этими нравственными нормами они распоряжаются казной, раздают земли и жилье, собирают солдат и ученых; все это они делают лишь ради собственного благополучия. Так эгоистичные интриганы постоянно находятся на вершине и ввергают государство в новые войны17.

Неудивительно, что выражение Да тун, или Великое единение, было заимствовано из учения Мо-цзы китайскими коммунистами.

К сожалению, практические рекомендации Мо-цзы были столь же утопичными, как и идеализированная картина далекого прошлого. Он говорил о том, что если бы каждый человек в каждом государстве любил другого, как члена единой семьи (имея в виду китайскую семью), в мире не было бы больше войн.

В продвижении к своей цели представители школы Мо-цзы отличались авторитаризмом, в то время как путь Конфуция, грубо говоря, был либеральным. Казалось, они жили скромно, посвятив свою жизнь маленькому сообществу, где лидер управляет даже жизнью и смертью человека, практически так же как и в изолированных ячейках революционного сообщества. Они настаивали на радикальном изменении ситуации при полном повиновении системе, заключении под стражу непокорных, конфуцианцы же, напротив, надеялись на постепенное улучшение ситуации с помощью образования, распространения культуры и следования моральным образцам. Этот радикальный подход был понятен многим в период великого хаоса, когда популярность мировоззрений Мо-цзы не уступала популярности идеологии Конфуция. Но как только во II веке до н. э. ситуация стабилизировалась, то путь, предлагаемый Конфуцием, стаи более приемлемым. Школа Мо-цзы стремительно исчезла с политической арены.