Оба они были деспотичными, властными, остро реагирующими на критику, способными оказывать влияние на свое окружение. Оба по-детски верили в магию и странствующих магов, предлагавших эликсир бессмертия, были приверженцами суровых наказаний, таких, например, как сварить человека заживо, что стало одним из самых распространенных видов казни, и казнь эта иногда проводилась в присутствии императора. А к закону Ши-хуанди о коллективной ответственности был добавлен пункт, что все должны доносить друг на друга, а тот, кто не донес, виновен в содеянном так же, как и тот, кто совершил преступление. Это уже было ближе не к конфуцианству, а к бюрократизму, не идеал бесстрашных советников, защищающих самоотверженного и внимательного правителя, а механизм жесткой и бездушной бюрократии, не столько свобода действий талантливых умов — что, собственно, Конфуций и понимал под образованностью — сколько зацикленность на мелочах, которая веками была самой худшей чертой косных руководителей.

Указ императора Цинь, запрещающий иметь книги и частном пользовании, был аннулирован в 195 г. до н. э, но к тому времени потери намного превысили потери 213 г. до н. э. Определенные исключения, сделанные в то время, доказывают, что основным мотивом таких действий было не ликвидировать образование в целом, а ограничить его рамками правящей династии. Ученые, имеющие непосредственное отношение к императорскому двору, могли хранить у себя книги и рукописи, написанные ими собственноручно, более того, копии всех работ должны были храниться в императорской библиотеке. Самым большим несчастьем для ученых стал пожар императорской библиотеки династии Цинь, когда один из завоевателей, будущий Гао-цзу, полностью разрушил столицу во время гражданской войны

В стране чувствовалась острая нехватка документов и записей, и это дало толчок правителям династии Хань попытаться восстановить классическую литературу Китая. В то время с большим уважением относились к старым ученым, которые могли по памяти надиктовать огромные тексты из уничтоженных книг. Известны трогательные ситуации, когда в стенах домом находили записи, сделанные на шелке или бамбуке: их спрятали там хозяева перед тем, как спасаться бегством от солдат Цинь. Большинство из них были подделками, потому что древние документы являлись огромной ценностью. Семья ученых из поколения в поколение изучала одни и те же тексты древних манускриптом, добавляя собственные комментарии. Придворный историк поздней династии Хань, например, никогда бы не отдал копию работы Сыма Цяня, которую он наследовал. Это была его личная собственность.

Ученые династии Хань столкнулись со сложностями и путаницей, сравнивая и восстанавливая записи: оригинальные тексты смешались с подделками и с вновь созданными документами, чтоб заполнить пропуски. Пройдя этот жесткий фильтр ученых, мы получили классическую китайскую литературу в том виде, в каком знаем ее сейчас. Каждое столетие отразилось в ней своими комментариями и исправлениями; это был бесконечный процесс разрастания уточнений и комментариев. Попытки отделить истину от выдумки были сделаны учеными династии Сун (960―1279), но даже и современные ученые делают значительные открытия в этом направлении.

Параллельно с развитием учения Конфуция усиливалось поклонение самому Конфуцию и его идеализация. Посмертно ему был пожалован титул, который существовал и при его жизни — герцога, и поскольку было бы несправедливо, что за гробницей такого великого человека будут ухаживать «простые» люди, его наследникам был присужден наследственный титул маркизов. Сыма Цянь лично совершил паломничество к этому месту:

Во время посещения Лу я увидел множество повозок, одеяния и священные вещи Конфуция, выставленные в храме, наблюдал за тем, как ученики-конфуцианцы изучали философскую систему в доме Конфуция, и я просто не мог сделать и шагу, стоя, как завороженный. В истории было огромное количество царей, императоров, великих людей, которые пребывали на пике славы и почитались уже при жизни, но после смерти исчезали, будто бы их и не было, в то время как Конфуций, будучи обычным ученым, в простом одеянии, остается выдающимся учителем для своих последователей и учеников на протяжении десяти поколений. Все китайцы, которые обсуждают шесть видов искусств, начиная от императора, царя, принца и далее, называют Конфуция истиной в последней инстанции13.

В династии Поздняя Хань три императора удостоили гробницу ученого своим личным визитом, а в 59 г. н. э. был принят закон о жертвоприношениях в честь ученого в каждой из школ его последователей, а самого его окрестили «святым покровителем всех образованных людей». Регулярные церемониальные обряды в его храме были, по сути, жертвоприношениями духам предков и продолжали таким образом традицию почитания великого предка.

Периодические церемонии памяти великого предка на его могиле были, фактически, повторением его похорон, основная суть этих обрядов была одинаковой. Самый младший член семьи, внук умершего, изображая умершего предка, наряжался в парадную одежду, соответственно рангу предка. Ему давали вино и жареное мясо, принесенного в жертву животного. Он принимал предложенную пищу, одобрял ее, якобы, от лица духа предка, после этого гости и члены семьи могли приступить к еде, будучи уверенными, что таким образом предок являет себя в его лице. Поклонение предкам было широко распространено среди чиновников, так же как и передача титула по наследству, но они всячески стремились обособиться от крестьян. «Тот, кто питается трудом своих рук», — отметил Сюнь-цзы не сколькими десятилетиями ранее правления династии Хань, — «не имеет права строить храм для предка»14.