Меня отдали в жены На край земли; Отослали меня в странные земли К царю У Суню. Шатер — мой дом, Войлок — его стены; Сырое мясо — моя пища, И кобылье молоко — мое питье. Я все время думаю о моем крае, Мое сердце грустит. Будь я аистом, Я бы улетела в старый дом свой22.

Но вскоре политика ублажения сюнну перестала действовать, и У-ди занял более агрессивную позицию. Расширение границ империи и торговля во времена его долгого правления были тесно связаны с мерами, принятыми им по отношению к сюнну. Слишком просто будет сказать, что открытие Шелкового пути было результатом военных и дипломатических кампаний, предпринятых против сюнну, поскольку торговля веками шла по узкой и длинной дороге между Тибетскими горами и пустыней Гоби. Однако, без сомнения, поиск союзников среди степных народов открыл китайцам новые горизонты и создал особое отношение к торговле с иностранцами.

Самым впечатляющим был поход в 138 г. до н. э. Незадолго до этого У-ди узнал о существовании могущественного племени, жившего на западе от сюнну и находившегося в состоянии постоянной войны с ними. Император распорядился отправить посланника с опасной миссией наладить добрые отношения с этим государством. Послом был выбран Чжан Цянь, с которым Сыма Цянь был, по крайней мере, лично знаком. Он был «человеком необычайной силы, решительным и благородным; он доверял другим, и в ответ варвары уважали его»23. Его сопровождали 100 человек, из которых самым значимым членом экспедиции был бывший раб, который родился среди сюнну и жил в их обществе до того, как был пленен и продан в рабство китайской семье. Для Чжан Цяня он был тем же, кем был Пасспарту для Филеаса Фогга. Столь немногочисленной группе людей было крайне опасно отправляться в далекую экспедицию за пределы Нефритовых ворот, пограничного поста, что в западной части Великой китайской стены, за пределами которой гостеприимная красота Китая сменялось недружелюбными безграничными просторами, где кочевали сюнну.

На протяжении тринадцати лет от них не было никаких известий, потом вдруг появился Чжан со слугой и женщиной, которую племя сюнну отдало ему в жены. Его история вызвала огромный интерес. Сюнну захватили его, когда он попытался пересечь их территорию, и привели на суд к своему вождю; в течение первых десяти лет из тринадцати, что он провел среди сюнну, он был в центре всеобщего внимания как посланник китайского императора. С ним хорошо обходились, у него даже родился сын от женщины, которую сюнну предложили ему в жены. Но, в конце концов, когда внимание к нему перестало быть столь пристальным, Чжан бежал от сюнну и продолжил свою миссию. Он миновал Фергану и вскоре достиг северной части Афганистана, местности, знакомой историкам как Бактрия, куда незадолго до того сюнну оттеснили самых сильных из своих западных врагов. Чжан Цянь даже не догадывался, что его присутствие на этой территории было предвестием встречи двух различных древних цивилизаций — китайской и средиземноморской. Бактрия, защищенная с севера Гиндукушем, к тому времени была форпостом греческой культуры уже на протяжении двух веков с тех пор, как здесь прошел Александр. Письменность, денежная система, скульптура и архитектура Бактрии подверглись значительному греческому влиянию.

Десятилетие пребывания Чжан Цяня на этих землях было переломным, потому что сюнну оттеснили на запад племя кочевников юэчжи, которое оккупировало территорию греческой колонии и положило конец владычеству греков, — на этот раз победа была на стороне варваров. Эта встреча Востока и Запада, конечно же, имеет для нас большее значение, чем она имела тогда для Чжан Цяня. Но теперь, когда он зашел так далеко, он испытал чувство разочарования.

Правитель юэчжи не захотел противостоять сюнну, так как считал, несмотря на заверения Чжан Цяня, что «император Хань слишком далеко, чтобы оказать поддержку в этом противостоянии, кроме того, он не считал нужным мстить за своего погибшего отца, нападая на сюнну»24.

Чжан Цяню пришлось снова рисковать, преодолевая территории сюнну, чтоб донести до императора весть, о том, что главная задача его посольства не была выполнена, — и он опять попал в плен. На этот раз ему удалось сбежать через год. Информации о дальних землях и народах, их населяющих, было достаточно, по мнению императорского двора, чтобы компенсировать отсутствие заключенных союзов. Император был доволен и отблагодарил Чжана высоким назначением, и даже его помощнику, счастливцу-рабу, даровал титул «Великого господина, который выполнил свою миссию». По мнению Сыма Цяня, другой результат экспедиции Чжан Цяня таков: в последующие годы «вce варвары дальнего Запада вытянули свои шеи по направлению к Востоку, чтобы увидеть Китай»25.