Хан Хубилай скончался в 1294 г. в возрасте семидесяти девяти лет, и на трон взошел его внук Тимур. По словам Марко, это был «доблестный, добрый, мудрый и рассудительный человек, который еще до этого часто поступал очень хорошо». Ему удалось поддерживать империю в мире и спокойствии вплоть до своей смерти в 1307 г., но после династия стала клониться к упадку. Споры между наследниками престола — фамильная слабость — привели к начавшейся и 1328 г. гражданской войне. Экономика страдала от инфляции, природные катаклизмы на севере Китая привели к бедствиям и голоду.

Вечной проблемой Китая был разлив Желтой реки, которая переполнившись водами, стекающими с гор, затопляла равнины. Как остроумно заметил европеец, приехавший в Китай во времена правления следующей династии, «Хуанхэ не подчиняется ни китайским законам, ни китайским порядкам»9. Одним из объяснений причин многовековой стабильности Китая и тенденции к абсолютизму в управлении было необходимость сильного централизованного контроля при разливе Хуанхэ. Несмотря на хорошо разработанную систему дамб, река часто выходила из берегов, иногда ее устье смещалось приблизительно на триста миль и она впадала в море либо к югу, либо к северу от щаньдунского полуострова. Во времена заката династии Юань несколько разрушительных наводнений привели к тому, что император направил сотни тысяч крестьян на строительство дамб, но ужасные условия работ, несмотря на их необходимость, привели к нескольким восстаниям. В то же время крестьяне, жившие на юге страны, где воды реки не наносили урона урожаю, страдали от непомерного налогообложения, что также привело к восстаниям в этом регионе. В результате страна переживала хаос, характерный для времени упадка каждой из династий, но на этот раз восстания были подкреплены стремлением свергнуть иностранных тиранов.

Среди многих групп, кто стремился совершить это и объявить себя обладателем Небесного мандата самой сильной оказалась партия под предводительством буддистского монаха Чжу Юаньчжана. Он происходил из крестьянской семьи, которая отдала его в монастырь за две миски риса в день, составлявшие плату послушника. Однако вскоре храму стало не по силам содержать послушников, и он оказался на улице прося милостыню. Принято считать, что как раз в это время он присоединился к Обществу белого лотоса, одному из многих тайных обществ, издавна известных в Китае как очаг сопротивления. Такие общества были тайными по необходимости, поскольку открытое сопротивление немедленно влекло за собой карательные меры. Став императором, Чжу Юаньчжан отрицал то, что когда-то являлся членом тайного общества, однако в этот период своей жизни он уже перешел на другую сторону и сам занимался подавлением этих тайных союзов.

К 1355 г. Чжу возглавлял группу восставших отрядов. В 1356 г. он захватил Нанкин, где на протяжении последующих десяти лет укреплял свою власть, организовав для этого свою собственную административную систему, и изгонял как противников всех других восставших вместе с монголами. В 1368 г. он направил армию на север и захватил Пекин, объявив о начале правления династии Мин, что означает «Светлая».

Выбрав столь возвышенное название для династии, не связанное с названием города или района, новый император следовал примеру монголов. Не отказался он и от некоторых принципов репрессивной политики, проводившейся монголами. Однако главной целью новой династии был отказ от всего иностранного и возвращение к славным китайским традициям прошлого. Отстранение от власти варварской автократии выходцем из крестьян приятно напоминало начало правления самой впечатляющей из ранних династий — династии Хань.

Последние из оставшихся монголов были изгнаны из отдаленных районов страны в 1382 г. Несмотря на влияние такой сильной личности, как Хубилай хан и притока иностранцев в страну, годы оккупации не оказали продолжительного влияния на Китай. Китайская живопись продолжала развиваться в русле собственных традиций, фарфор юаньского периода выглядит настолько же китайским, как и в любой другой период. Система государственного управления была перенята монголами у китайцев, хотя сами монголы предпочитали не допускать того, чтобы правительственные посты занимали китайцы. Конфуцианство стало еще более привлекательным для китайцев после девяноста лет варварского правления. В конце XIV в. китайцы вновь обрели национальную уверенность в себе, которую монголы так и не смогли уничтожить.

Однако и китайцы также не смогли оказать сильное и продолжительное влияние на монголов. Последние с легкостью вернулись к своему грубому кочевому образу жизни в степях, будто они никогда не вкушали нектара Китая или не пили своего молока в этом китайском раю.