В центре пространства, окруженного двойной стеной, стоит великолепный дворец великого императора, об устройстве которого я собираюсь вам поведать. Знайте, что это самое великое и прекрасное сооружение, которое можно когда-либо увидеть. Стены залов и комнат расписаны золотом и серебром и голубой глазурью, на них красуются искусно вырезанные из дерева львы, драконы, другие животные и птицы... потолок же сплошь покрыт золотом, серебром и росписью. Во дворец ведут две величественные лестницы из мрамора, которые поднимаются от пола и до верха мраморной стены, окружающей дворец, по этим мраморным ступеням попадают во дворец21.

Хунъу, основатель династии Мин, очистил город от монголов, однако столицей Китая сделал город Нанкин, который находился южнее Пекина, где он чувствовал себя в большей безопасности. Третий император династии Мин, Юнлэ, переехал в Пекин, где построил еще один дворцовый комплекс на месте города Хубилая. С периода его правления до наших дней в Пекине сохранилось то же расположение зданий и основные памятники архитектуры. Единственным сохранившимся в первозданном виде до нашего времени шедевром этого периода (XV в.) был Храм Неба, расположенный в южной части города. Он построен на той же мраморной террасе, которую описывал Марко Поло и украшен золотом, серебром и голубой глазурью. Императорский дворцовый комплекс, также известный как Запретный город, неоднократно поджигался и разграблялся, поэтому его постройки являются относительно недавними. Однако китайское отношение к архитектуре отлично от западного. Поскольку дерево было основным материалом для строительства, то никто не надеялся на то, что строение проживет долго, но как только оно разрушалось, его восстанавливали в первозданном виде. Так в Китае есть здания, которые по европейским меркам можно считать не очень старыми, однако их конструкция на много древнее, чем возраст древесины.

Еще одной достопримечательностью Китая периода династии Мин, находящейся в Пекине, является Дорога духов — дорога с каменными скульптурами по сторонам, ведущая в укромную долину, где архитекторы по приказу императоров строили для них гробницы. Среди скульптур можно увидеть воинов, слонов, верблюдов и даже львов. Риччи описал в своей книге историю о том, как двое мусульман в 1570 г. приехали в Китай и привезли императору подарок. который был обречен на успех. «Этим подарком был лев — животное, о котором китайцы много слышали, но которого им крайне редко доводилось видеть. Император обрадовался такому подарку и щедро вознаградил чужестранцев. Он пожаловал им должности в государственном суде, обеспечил достаточный доход из государственной казны, все это они могли передать по наследству; они остались при дворе и ухаживали за животным до тех пор, пока лев был жив. И даже после того, как лев умер, они не стали возвращаться на родину, чтобы им не пришлось воевать против Китая»22. Это был фактически первый живой лев, которого увидели китайцы. Но его фантазийные каменные сородичи к этому времени уже молчаливо стояли на своих постах.

В европейском сознании название династии Мин неотделимо от минского фарфора. Сам Риччи приводит лишь краткое описание этой великолепной китайской технологии, отмечая только, что «в Европе нет ничего подобного ни с точки зрения материала, ни с точки зрения его тонкой и хрупкой структуры», и добавляет, что во всем мире «фарфор высоко ценится теми, кто на своих приемах предпочитает утонченность, а не помпезность». Краткость описания Риччи была дополнена век спустя последователем Риччи, иезуитским священником из Франции д’Антрколем, который, как и Риччи, интересовался всем китайским. Он переводил труды китайских ученых, отсылал домой во Францию свои комментарии к различным работам в области истории, физики, этнологии, археологии, астрономии, заметки о прививке против оспы (за много десятилетий до того, как Эдвард Дженнер открыл вакцину в 1790 г.). Однажды его любопытство привело его в город Цзиндэчжэнь на фабрику по изготовлению изделий из фарфора, сложная технология производства которого в самом Китае считается непревзойденной. Он описал это в двух письмах, адресованных его настоятелю. В первом письме, датированном 1712 г, он пишет, что этот город гончаров интересует его только с религиозной точки зрения:

В течение моих периодических посещений Цзиндэчжэня с целью получить ответы на интересующие меня вопросы о местной религии, я стал свидетелем того, как изготавливают фарфор, который пользуется всеобщей любовью и из Китая доставляется во все уголки мира. Несмотря на то, что даже моя любознательность не заставила бы меня приняться за подобное исследование я, тем не менее, решил, что детальное описание некоторых аспектов этой работы будет полезно для Европы23.

Подобное отречение вряд ли бы звучало убедительно из уст человека, который так долго любовался тем, что он описывает, однако это было письмо настоятелю, в котором он описывал тяжкий труд низкооплачиваемых рабочих. Население насчитывало около миллиона человек, «которое ежедневно съедает более десяти тысяч порций риса и более тысячи свиней». Сам д’Антрколь считает, что количество людей преувеличено, однако замечает, как сложно передвигаться по городу среди носильщиков, снующих по узеньким улочкам. Он описывает город совсем как современный промышленный центр: