Хочу особо предупредить: будь внимателен, если приводишь в дом новую жену после развода или смерти супруги. Последи за тем, как она обращается с твоими детьми от предыдущего брака. Естественно, что мачеха – осознанно или нет – не сможет полюбить падчерицу или пасынка. Она станет изливать нежность на своих родных детей, но ненавидеть тех, которых произвела на свет другая женщина. Она будет давать им меньше еды, чтобы ее собственным детям оставалось больше. Не успеешь оглянуться, как окажется, что половина твоих детей довольны и сыты, в то время как другие истощены и в синяках.

В обязанности главы большой семьи входит и присмотр за братьями и сестрами, даже взрослыми. После смерти отца мне пришлось написать письмо младшему брату, который все еще жил с матерью, поскольку до меня дошел слух, что он обращается с ней без должного уважения. «Мы должны чтить нашу мать, потому что она дала нам жизнь и во всех отношениях являет собой образец добродетели. Так что потрудись хорошо ухаживать за нею, – предупредил я его, – и если я еще раз услышу, что ты ей возражаешь, я приеду и изобью тебя».

Ах, что за божество – моя мать! Как я недавно переживал, когда она заболела! Навещая одну из весталок, она простудилась, стала худеть, и все, казалось, угасло в ней – кроме силы духа. Я страдал оттого, что такая превосходная женщина готова покинуть этот мир, – в нем никогда больше не родится подобная ей. Дважды она следовала в изгнание за моим отцом, а однажды была выслана сама, потому что выгораживала его. Когда те тиранические времена миновали, она смогла в полной мере проявить свое искусство приятной и вежливой беседы, и, слава богам, силы к ней вернулись. Она остается настолько же уважаемой, насколько любезной, – настоящий образец совершенства для наших жен, а ее смелость и непреклонность столь велики, что даже нам, мужчинам, есть чему у нее поучиться.

К сожалению, такой образец для подражания сегодня нужен женщинам более, чем когда-либо. Женщины, похоже, совершенно вышли из-под контроля. Некоторые считают, что это началось с Семпронии, сыгравшей важную роль в заговоре Катилины. Утверждают, что она первая среди женщин начала действовать с чисто мужской дерзостью и самоуверенностью, несмотря на то что фортуна одарила ее красотой и добрым супругом. Она была умна, остроумна и очень обаятельна, хорошо знала греческую и латинскую литературу, сочиняла стихи и умела играть на лире. Кроме того, она отлично танцевала, – пожалуй, даже лучше, чем подобает честной женщине. Но ее снедало такое сладострастие, что чаще она домогалась мужчин, нежели они ее. Еще прежде чем связаться с Катилиной и принять участие в заговоре, нацеленном на свержение республики, она часто беззастенчиво нарушала обещания, не соблюдала кредитных договоров и даже становилась пособницей убийства.

Мне же кажется, что упадок нравов восходит к гораздо более ранним временам. Все невзгоды начались с отмены закона Оппия. Вы помните, что этот закон был принят после ужасного поражения, которое мы потерпели от руки Ганнибала при Каннах, когда в один день погибло свыше 50 000 римлян. Надо было что-то делать, и тогда женщинам законодательно запретили владеть более чем половиной унции золота, носить цветные одежды и ездить по городу в колясках, запряженных лошадьми.

Эти и другие меры укрепили моральные устои Рима, и в конце концов Карфаген оказался действительно разрушен.

Однако в мирное время стали раздаваться голоса в пользу отмены закона Оппия. Женщины давили на мужей и даже прошли по улицам парадом и заполонили форум, требуя от мужчин отменить этот закон. Что за поведение для женщины – мелькать на публике, перегораживать дороги, разговаривать с мужьями других женщин без сопровождающих? Наши предки никогда не позволяли женщинам так себя вести. Их надежно контролировали мужчины. Но сегодня женщины твердо намерены отбросить все ограничения. «Мы желаем сверкать золотом и пурпуром, – заявляют они. – Мы хотим ездить в экипажах, когда и где угодно». Их мотовство и любовь к роскоши не знают предела. Если бы тогда мужчины решились отстоять свои права, у нас было бы сейчас гораздо меньше проблем. Но они, наоборот, поддались, и наша общая свобода была растоптана женскою ногой, потому что мужчины не сумели взять над женами власть даже в собственных семьях. С тех пор женщины не знают преград в расточительстве, ибо закон больше не устанавливает предела их тратам и они уверены, что у мужа не хватит духу ограничить их. Именно тогда они вообразили себя равными нам и скоро, без сомнения, решат, что нас превосходят.