И все же это несравнимо с тем водоворотом роскоши, в котором тонет Рим в наши дни. Я собственными глазами видел, как любовница предыдущего императора посетила свадебный пир, вся в изумрудах и жемчуге – на голове, в волосах, в ушах, на шее и на руках, – в общей сложности на сумму в сорок миллионов сестерциев. И это не были подарки императора. Они достались ей по наследству, будучи приобретены давным-давно при завоевании чужеземных провинций. Изначально принятые в качестве выкупа от чужеземного царя, теперь драгоценности украшали женщину, которая вела себя не лучше проститутки. В любом случае эти камни хорошо демонстрируют пагубную способность роскоши растлевать соприкоснувшихся с нею людей любого возраста и пола. И это еще не худший из памятных мне примеров. Клеопатра владела двумя крупнейшими из известных миру жемчужин, унаследовав их от отца. Марк Антоний похвалялся перед ней, каждый день давая роскошные пиры, но Клеопатра дерзко посмеялась над ним. «И это ты называешь великолепием? – спросила она. – Я могу потратить десять миллионов сестерциев на один пир». Антонию стало интересно, как потратить на один обед такие деньги, и он заключил несколько пари в уверенности, что это невыполнимо.

На следующий день Клеопатра угощала Антония прекрасным обедом. Это был изумительный банкет, с лучшими старыми винами и отборным мясом; царица принимала его в своих лучших украшениях, среди которых были и две эти жемчужины, которые она носила как серьги. Но, по правде говоря, все это не затмевало тех обедов, которые Антоний имел обыкновение устраивать ежедневно. Он посмеялся над его скудостью. Но царица настаивала, что стоимость обеда достигнет восьмизначной цифры, и велела подавать второе блюдо. Заранее проинструктированный слуга вошел, неся только один кубок, в который было налито немного крепкого уксуса.

Антоний наклонился к нему, заинтересованный, что затеяла Клеопатра. Она сняла одну серьгу и бросила жемчужину в уксус, где она мгновенно растворилась. Затем она осушила кубок. Луций Планк, выступавший судьей, которому предстояло решать, выиграно ли пари, остановил Клеопатру, когда она начала снимать вторую серьгу, чтобы проделать то же и с нею. «Антоний проиграл битву!» – провозгласил он (пророчески, если учесть, как обернулось дело, когда Антоний и Клеопатра сражались с Августом при Акциуме). После поражения и самоубийства Клеопатры вторую жемчужину увезли в Рим и разрезали на две части, чтобы украсить этими половинками уши статуи Венеры в Пантеоне.

Если кто-то скажет тебе, что большое богатство – это благо, напомни им басню про деревенского мышонка. Однажды его навестил старый друг – городской мышонок. Деревенский жил в скромно обставленной маленькой норке, но, когда у него бывали гости, принимал их очень радушно. Он не поскупился и предложил своему городскому приятелю репы, бережливо запасенной на зиму в закромах, и колосьев. Он даже подал сухую сливу и отгрыз для него кусочек бекона, полагая, что такая еда видавшему виды гостю больше придется по вкусу; сам же хозяин довольствовался простыми зернами полбы. Наконец городской мышонок сказал: «Зачем тебе жить в таких лишениях на краю дикого леса? Не лучше ли переехать в город со всеми его удобствами? Послушай совета: поедем назад со мною, и ты сам увидишь, чего себя лишаешь. В конце концов, один раз живем, а жизнь так коротка».

Он таки уговорил сельского мышонка; друзья отправились в путь вместе и к ночи как раз добрались до городских ворот. Городской мышонок привел товарища в роскошный дворец, с красными коврами на полах, с раззолоченными кушетками из слоновой кости. На столе стояли остатки обильной трапезы с прошлого вечера. Теперь городскому мышонку выпала роль хозяина, и он старался изо всех сил, потчуя гостя изысканными кушаньями из тарелок с объедками, а потом, довольный, прилег на столе и развлекал гостя историями из городской жизни. Вдруг дверь со страшным грохотом распахнулась. Мыши в ужасе заметались в поисках выхода, а лай собак звучал все ближе и ближе. Наконец им повезло найти крошечную щель под стеной и ускользнуть от своих ужасных преследователей. Выбежав из дворца, сельский мышонок обернулся к товарищу и сказал: «Прощай, друг, такой жизни я себе не желаю. Мне довольно для счастья моего домика в лесу, простого, зато без сюрпризов».