— Злая ты, — сменил тон Вальдемар. Шерсть его улеглась, будто и не было ничего. Вальяжно потянувшись, кот выставил лапы. Сверкнули чудо-когти, которые он, зевнув, тут же спрятал. Предупредил лениво: — Будешь продолжать в том же духе — я встану на сторону Бэтрис.

— И что она хочет? — мгновенно насторожилась я.

Не нравилась мне эта дама с голосом старика.

— Известно что, — хмыкнул кот, неохотно спрыгивая с кресла. — Чтобы тебя не было.

— Ей-то какое дело? — помрачнела я, понимая, что, возможно, именно об этом Устин беседовал вчера со своими коллегами.

Очень уж хмурым и раздражённым он вышел из залы поющего металла. Проигнорировал Аниту, которая хотела показать папе наше новое изобретение. А там было на что посмотреть!

— Сама спроси, — отмахнулся кот хвостом и, взяв в зубы кость, запрыгнул на подоконник.

Выбросил улику и вернулся за следующей. Потом снова, и снова...

Проследив за тем, как Вальдемар уничтожает следы своего присутствия, я решительно кивнула.

— Обязательно сделаю это, как вернётся Устин.

— Что сделаете? — услышала за спиной знакомый голос.

Вальдемар, торопливо прожевав, благополучно проглотил кость, которую не успел выбросить, и невинно оскалился, изображая самого послушного и милого котика во всех мирах. Живых и не очень.

И я его понимала. Устин вошёл в свой кабинет! Ключевое слово «свой». Кот имеет наглость и негласное разрешение бродить, где вздумается, потому что он «радар». А я. Как мне объяснить, что здесь делаю я?

— Эм-м, — протянула, быстро окидывая придирчивым взглядом помещение.

Стол тут был изначально, и мне не удалось убедить хозяина заменить его на нечто более стильное. С одной стороны, я не винила мага. После случая с обеденным столом он крайне требователен к удобству и безопасности моих идей. С другой. Ну не могла я смотреть на этот старый облезлый стол!

Стоп. Я же дизайнер.

Это для других он старый и облезлый. Раз Устину он удобен, значит, надо не заменить, а видоизменить.

— Что сделаю? — переспросила я. Нацепила на лицо самую обаятельную (как надеялась) улыбку и начала неторопливо поворачиваться. — Я тут подумала, что с помощью топора Офигейро можно соскоблить старый лак. Дайте мне пару часов, и вы не узнаете ваш...

Увидев Устина на пороге комнаты и с косой в руке, ойкнула. Быстро отвернулась и, зажмурившись, проворчала про себя: «Святые пингвинята! Устин снова без рубашки! И почему он пахнет свежестью и морем, если два часа потел, кося траву?! Разве так бывает? Магия, и точка».

— Я и так не узнаю ни своей кабинет, ни замок, ни дочь, — прислонив своё орудие труда к стене, иронично проговорил маг. — Над чем вы теперь желаете потрудиться, София?

Он открыл дверцу узкого шкафчика и достал небольшой брусок. Оценив его вес на ладони, пожал плечами. Мышцы на спине мужчины заиграли.

— Думаю, мы это после обсудим. — Двигаясь вдоль стены так, чтобы не смотреть на мужчину, который сейчас выглядел слишком привлекательно, я поспешила к выходу. — Надо разбудить Аниту и приготовить. Ай!

Зря я не проверила, где ещё ел кот. Он разбрасывает еду где ни попадя. Наступив на одну из оставшихся костей, я и поскользнулась. Быстро пробежавшись, с трудом сохранила равновесие, как услышала дикий вопль:

— Это не «ай», а мой хвост!

Хуже манеры сорить у этой животины дар оказываться под ногами в самое неподходящее время. Сейчас вот, например. Вальдемар не стал ждать, когда я отступлю, и дёрнулся так, что я не устояла на ногах и упала.

В объятия вовремя подскочившего Устина. Пушистого же диверсанта и след простыл. Лишь многострадальный хвост мелькнул в дверях. Но я туда не смотрела, потому что не могла оторвать взгляда от лица Устина. Казалось, забыла, как дышать. И вроде ничего не произошло, но сердце отбивало такой быстрый ритм, что можно сальсу сплясать.

Устин молча глядел на меня и удерживал в объятиях, хотя давно мог бы уже отпустить. По непроницаемому лицу мага невозможно было догадаться, о чём он думает. У меня же мысли разбежались испуганными белками.

— Пап, пап, — раздался весёлый голосок Аниты, — ты не знаешь, где ма.

Девочка замерла на пороге кабинета, и я отпрянула от мага. Быстро огладив одежду, улыбнулась малышке. Но внимание её было обращено на отца, а ясные голубые глазёнки неожиданно наполнились слезами.

Спина моя похолодела. О чём девочка подумала?

— Анита. — начала было я.

Это моя мама, — перебила она. — Только моя.

Вмиг милый ребёнок будто превратился во взрослого. Голос прозвучал жёстко и холодно... Совсем как у папы в своё время.

Я оглянулась на Устина, который словно окаменел, а когда вновь посмотрела на девочку, её уже не было. А потом все светильнички в кабинете и коридоре одновременно погасли.