Так что от старшего брата я ожидал минимум длинную лекцию о том, что Василиса еще молоденькая девочка-дурочка, а я вообще — зло во плоти и должен убрать свои немытые ручищи от его маленькой сестренки, но Борис меня удивил.

— Ну, я поехал, — заявил старший брат, надевая обратно шлем, — удачи тебе.

И реально, он сел на байк и укатил.

— Со всех сторон неловкая ситуация, — прокомментировал я.

Девушка покосилась на окно, в котором все еще темнела фигура отца, сделала глубокий вдох и, посмотрев на меня, выдала:

— Давай сделаем вид, что ты меня просто подвез и высадил? — предложила Василиса.

— С удовольствием, — улыбнулся я и, поймав маленькую ладошку Корсаковой, запечатлел поцелуй на кончиках тонких пальцев. — Доброй ночи. И, если что-то потребуется, например, сбежать из дома по водосточной трубе — звони.

Василиса звонко рассмеялась, гордо вскинула голову и зашагала к калитке. Я подождал, пока кованая железная дверь за ней закроется, кивнул мужскому силуэту в окне и сел в машину.

Ночь была в самом разгаре, но ехать в бойцовский клуб не хотелось. Афина начала неплохо справляться и без меня, а вот Василисе действительно требовалась моя непосредственная помощь. Маленькая социальная сеть, по моим прикидкам, через год должна была сожрать большую часть конкурентов, а для этого ей вообще-то надо заниматься.

Так что я решил, что второй час ночи — самое время, чтобы посетить наш еще не открывшийся офис. Завтра мне здесь нужно принимать людей и при этом чувствовать себя хозяином положения и территории. А как можно чувствовать себя хозяином, если ты эту территорию в первый раз видишь?

Наш новый офис располагался на Хамовнической набережной в одном из новеньких низкоэтажных домиков, отданных под коммерческие помещения. Василиса что-то говорила про потрясающий вид из окон, но я был склонен думать, что в окна хорошим сотрудникам смотреть будет некогда. Хотя спорить с девушкой не стал — цена аренды была приемлемой, инфраструктура рядом развитая, транспортная доступность удовлетворительная. В общем, если вид из окна будет делать ее чуть счастливее, когда она начнет ночевать на рабочем месте перед запуском проекта, то я совсем не против.

Вся прелесть ночи в отсутствии пробок. По пустым дорогам Москвы катиться было одно сплошное удовольствие — просто вдавливаешь гашетку в пол и летишь, летишь, а дорога покладисто стелется тебе под ноги, как самая податливая и самая коварная женщина мира.

Домик с нашим офисом ночью выглядел как простой стеклянный куб, отражающий свет фонарей и фар, и тьму над рекой, и набережную по ту сторону воды. Я сбавил скорость, на ходу высматривая наши окна — вон те, с ярко-синими жалюзи, которые Васька очень просила меня одобрить к покупке, потому что синий цвет помогает сосредотачиваться. Их сейчас не очень-то было видно, конечно.

Как вдруг внутри, по ту сторону стекла, словно врубили все светильники разом. А в следующее мгновение на асфальт дорожного полотна полетели ошметки стекла вместе с лентами так понравившихся Василисе жалюзи.

В моем офисе только что прогремел взрыв.

Москва, особняк семьи Корсаковых

— Мне кажется, мы договаривались, — процедил Олег Юрьевич Корсаков, с трудом сдерживая гнев и кашель.

Василиса неопределенно повела плечом в ответ.

— О чем? — уточнила она. — Я не обещала быть затворницей.

— Ты испортишь себе репутацию!

— Папа, мы не в средневековье, — протянула Василиса. — А я, слава богу, не аристократка, чтобы торговать своей невинностью.

— Это не значит, что ты можешь крутить шашни со всеми мужиками в столице! — рявкнул Корсаков, теряя самообладание.

— С какими «всеми», папа? — девушка удивленно вскинула брови. — Ни с какими «всеми». Это все тот же «голодранец», — усмехнулась Василиса, припомнив слова отца. — Вложивший, кстати, в мою идею несколько миллионов.

Корсаков нехорошо прищурился. Если до этого он беспокоился за сытое будущее дочери, то теперь начал всерьез опасаться за ее жизнь.

— И откуда у сироты столько лишних средств? — спросил он.

— Я не спрашивала, — пожала плечами Корсакова. — Мы не в тех отношениях, чтобы я могла интересоваться источником его доходов.

— Ах, вы не в тех отношениях⁈ — протянул Олег Юрьевич. — А кататься по ночной Москве — в тех⁈

Василиса не стала спорить с отцом — просто молча поджала губы. Упрямо, уверенно в своей правоте, с трудом сдерживая глухое раздражение.

Олег Юрьевич глубоко вздохнул, жалея, что пошел на поводу у дочери и подписал тот проклятый договор. Надо было гнать дочь замуж за Строгановых, а не играть в эту вашу модную демократию.