Лобачевский-старший, помешивающий в это время сахар в чашке с кофе, удивленно дзынькнул ложкой.

— Взорвали? — не скрываясь, удивился глава рода. — Ты уверен?

— Утром мне об этом сказал Александр, — уверенно заявил Андрей.

— Пф! Мало ли что он там тебе сказал… Наверняка ищут, что можно оставить в залог для корпоративного кредита…

— Я склонен ему верить, отец, — спокойно произнес наследник рода. — Но ты, думаю, можешь обратиться к боярину Нарышкину. Если ночью был взрыв в помещении Мирного, тот об этом наверняка знает.

— Поучи еще меня, — буркнул Лобачевский-старший. — В общем так, команду я для них целую неделю держать не буду.

— Отец, я дал слово.

— А надо было думать, прежде чем что-то обещаешь!

Андрей знал, что больше жажды наживы у его отца только страх потерять аристократическое лицо. Все же по меркам империи титулом они обзавелись недавно и все еще доказывали окружающим свое право на принадлежность к высшему социальному слою.

— Отец, это будет выглядеть как слабая позиция внутри рода, — заметил наследник.

Лобачевский-старший недовольно цокнул, вынужденно соглашаясь с доводом.

— Ладно, до конца недели, — нехотя произнес он. — Но с оплатой за простой!

— Отец!

— Вот именно, я — отец, глава рода. Пустишь контору по миру без меня своей наивной простотой!

Андрей помолчал, борясь с желанием вызвериться на отца или по старой привычке согласиться с его решением. Выбрать юноше не удалось, так что он нашел третий вариант:

— Поговорим об этом позже, а сейчас мне пора, — произнес наследник и нажал отбой.

— Мамкин делец, — буркнул Лобачевский-старший, возвращаясь к чтению увлекательных новостей про новейшие интегрированные платы.

В это же время телефон на столе зажужжал. Раз, второй, третий. Илья Алексеевич совсем по-плебейски матюгнулся и взял трубку, чтобы посмотреть, что же заставляет ее так неистово вибрировать.

А пролистав сообщения, почувствовал, как глаза лезут на лоб.

Взрыв на Хамовнической набережной…

Авария с участием наследника Темниковых…

Нападение на особняк Распутиных…

И, самое восхищающее и пугающее одновременно — арест Григория Распутина.

Давненько никого из аристократов под конвоем мордой в пол не увозили бравые гвардейцы императора.

Лобачевский-старший дураком не был, а потому, проникнувшись изобилием событий за ночь, решил все-таки удостовериться и черканул текстовое сообщение боярин Нарышкину.

«Виктор, здравствуй. Не будешь ли ты так любезен подсказать, господин Мирный как-то связан с произошедшим ночью? Встал вопрос о сохранении команды под его проекты»

Ответ пришел далеко не сразу.

Илья Алексеевич успел допить чай, погрузиться в очередную научную статью и даже подумать о том, не пора ли отобедать, когда, наконец, телефон прожужжал входящим сообщением от Нарышкина.

«Я бы сохранил»

Илья Алексеевич долго-долго пялился в это короткое предложение, затем отложил мобильник и ткнул в кнопку стационарного телефона. Его помощник секретарем не был, но некоторые, особые поручения Лобачевский-старший мог доверить только ему.

— Костик, а будь любезен, — заговорил Илья Алексеевич, — подбери какой-нибудь подарок от меня боярину Нарышкину. Нужно сказать ему очень и очень большое «спасибо».

Разговоры

— Вы слышали, Григория Распутина арестовали?

— Да вы что⁈

— Я слышал. Говорят, его увели заломанного, как какого-то простолюдина!

— Это дурной знак. Если гвардия не церемонилась, то и император не будет…

— Ну почему же сразу дурной? Знак прекрасный. Лучший, можно сказать, из всех знаков связанный с этой семьей.

— Отчего же?

— Оттого, друг мой, что все имущество Распутиных после усечения голов отойдет короне. А там, если правильно поговорить с Всеволодом Алексеевичем, то можно будет что-то и себе приобрести по бросовой цене.

— А и действительно, прекрасный знак. Мне всегда нравился их текстильный заводик в Покровском.

— Да, знаете, недурственное производство. Но я больше склоняюсь к посевным площадям, они так удачно граничат с моими.

— Господа, вы делите шкуру неубитого медведя. Смею напомнить, что у Григория есть сын. Даже если отца казнят, наследник рода уже совершеннолетний.

Один из собеседников недовольно цокнул:

— Да тот наследник недалеко от своего папаши ушел. Наверняка во всех делах замазан, а может, и свои делишки уже начал проворачивать. Если Григорий не сторгуется за жизнь сына, то и наследника ждет участь незавидная.

— Говорят, у Распутиных был компромат на половину влиятельнейших людей Российской империи. Если Григорий отдаст его императору, то, возможно, и сторгуется.