Но — многоквартирник. Это неожиданно.

За дверью подъезда оказалась просторная площадка, от которой можно было попасть к лифтам или пройти к лестнице. А еще там сидел в небольшой стеклянной будке бородатый дядька лет шестидесяти. Память, явно издеваясь, выдала слово «консьерж», но не стало пояснять, что оно значит.

Бородач поздоровался с нами со всеми, мать Дениса и девочки ответили ему приветливыми кивками, я же выдавил сдавленное «зрасте».

Квартира была на пятом, последнем этаже. Лифт, отделанный внутри деревом и медью, поскрипывая донес нас туда. На лестничной площадке имелось только две двери — налево и направо. Анна Алексеевна отперла дверь с номером 10, правую. Что ж, добро пожаловать домой… хм… Денис.

Уже внутри я пересмотрел свое отношение к жилищу «своей семьи». Пять больших комнат — четыре спальни и одна здоровенная гостиная. Кухня, на которой можно на самокате кататься — не знаю, кому бы это понадобилось, но, кажется, я прежний так выражался раньше. Просторные коридоры, а не зажатые проходы, которые я помнил. В общем, довольно неплохо.

Но более детальный осмотр выявил признаки некогда существующего в доме достатка, который к настоящему времени уходил. Об этом свидетельствовали немного оббитые ножки у стульев на кухне, не выгоревшие места на обоях в гостиной, где раньше явно висели картины, отсутствующая мебель из дорогих даже на вид гарнитуров.

Уж не знаю, с чего это я, лишенный памяти, вдруг заделался таким наблюдательным, но вот так. Или это настолько бросалось в глаза — что семья переживала не лучшие времена. И чтобы поддерживать прежний уровень жизни, была вынуждена продавать вещи.

В общем, зарубку я себе сделал, но пока отложил это в дальний угол. Были более насущные проблемы. Для начала попытаться разобраться с голосом у себя в голове. А то скоро сам себя уже психом считать начну. А уж потом с остальным.

— Денис, ты голодный? — спросила Анна Алексеевна.

— Нет, мама, спасибо. — на автомате ответил я. — А где моя комната? Я хотел бы побыть немного один. Может быть, в знакомом месте мне удасться что-то вспомнить…

У женщины моментально слезами затянуло глаза — матерям всегда тяжело слышать о болезни ребенка, даже, если они такие здоровые лоси, как Денис. Но, сдержавшись, она молча взяла меня под руку и проводила до одной из дверей.

— Здесь, сынок. — тихо произнесла она. — Если что-то понадобится…

— Мама, не беспокойся. Врач сказал, что это скоро пройдет. — на самом деле доктор ничего такого не говорил, он вообще меня нонсенсом обозвал, но мне захотелось как-то утешить эту красивую женщину.

— Конечно. Пойду что-нибудь приготовлю. — отрывисто кивнула она, и высоко задрав подбородок, пошла на кухню.

Девочки тоже проявили чудеса тактичности, даже мелкая не стала лезть под руку. Так что вскоре, закрыв за собой дверь, я остался один. И не тратя времени на осмотр жилища того, в чьем теле я находился, потребовал:

«Ну, мы теперь одни! Рассказывай!»

Больше всего я опасался, что она не ответит. Странно, да? Сперва боялся того, что схожу с ума, а теперь вдруг испугался. Но на самом деле все просто. Если это не шиза, не голоса в моей голове, порожденные травмой, значит — источник информации. А она мне сейчас ох как была нужна. На одной амнезии я далеко не уеду.

«А можно как-то повежливее?» — отозвалась она, и я облегченно выдохнул.

«А можно не ходить вокруг да около? Я, блин, не помню ни кто я, ни откуда тут появился — вообще ничего! А ты троллишь меня, но ничего не говоришь! Кто ты такая?»

«Кто я или кто ты? Милый, ты уж определись!»

«Так!» — мысленно рявкнул я.

«Все-все-все! Нервные все какие? Я просто пыталась тебя немного взбодрить! Ну, знаешь, анекдоты, юмор в трудных ситуациях. Человеческая культура довольно высоко оценивает подобные эмоциональные посылы».

«Кто ты такая!»

Я уже в голос был готов заорать на призрака в своей голове, до того она меня допекла. То молчит, словно каждое слово ей дается невероятно тяжело, то вот так, как сейчас — петросянит. Кстати, что это значит? Второй раз уже в голове всплывает…

«Комик такой был…»

«Я не об этом тебя спрашивал!»

«А мне показалось об этом… Ой, ладно! Грустно с тобой все, Лях, раньше ты был куда более интересным собеседником».

Лях. Внутри сразу же что-то дрогнуло, какое-то узнавание, которого не было, когда меня впервые обозвали Денисом. Это… я? Мое имя? Какое странное. Не русское, точно. Я же говорю на русском, нахожусь в Москве, значит это точно Россия. Хм, а до этого я как-то об этом и не задумывался. Но знал? Или только что понял? Боже, как же тяжко быть мной таким!

Так, ладно. Успокоится. Просто принимаем, без оценки. Я русский, нахожусь в России. Москва — столица нашей родины. А зовут меня Лях. Хорошо.

«А ты кто?»