Придется принимать бой. Жалко, что я с собой вообще все свои метательные артефакты не прихватил, только несколько. Я же не на охоту собирался, а просто по улицам мирного города прогуляться. Первым в морду врага полетел артефакт, содержавший заклинание огненного шара. Полыхнуло знатно, аж глаза заслезились. А вот конечный результат вышел сомнительным: ну, да, несколько щупалец вокруг морды явно подгорели, но не все, а пасть, так и по-прежнему яростно щелкает, все ближе подбираясь к нам в нашем убежище, ставшем в одночасье смертельной ловушкой.

А тут еще Абашева не нашла лучшего времени, чтобы завопить в отчаянии прямо под ухом. От этого крика я непроизвольно дернулся, и артефакт с ледяным шипом, должный поразить чудовище в один из его многочисленных глазок, окружавших головную часть монстра по окружности, ткнулся в самый край разинутой пасти. Результат более чем скромный. Ну, да, раскрошилось несколько зубов, включая один из крупных, кривых клыков, но монстра я этим только разъярил, отчего он мотнул головой, напрочь сметая остатки угла дома, еще мешавшие ему добраться до нас. Черная клякса, выпущенная из моего перстня и вовсе не нанесла чудовищу никакого урона, безобидно расплескавшись по его морщинистой морде. Заклинания Соколова также оказались слишком слабыми и не принесли чудовищу заметного вреда. А у меня остался на руках один единственный артефакт, начиненный магией электричества, и я вовсе не был уверен в мощи этого своего заряда.

И тут вдруг с чудовищем что-то произошло. Оно заревело истошно, выдернуло голову из проема и принялось подобно маятнику монотонно раскачиваться влево-и-вправо. И что мне теперь, запускать в него свой последний свой последний метательный артефакт или лучше не стоит? Вдруг я этим тварюшку только из ее неожиданного транса выведу?

— Эй, вы там как, живы? — Послышался смутно знакомый голос и в проломе дома со стороны улицы выглянула чья-то физиономия. — Выбирайтесь скорее из этой вашей ловушки, не уверен, что моя магия подействовала на него надолго.

Помните, я себя адреналиновым маньяком называл? Так вот, в тот момент, когда мы, всем телом прижимаясь к остаткам кирпичной кладки, пробирались между ней и беснующимся в шаге от нас чудовищем, мне уже никакого адреналина совершенно не хотелось. Накушался я его по самое не хочу. Поскорее бы добраться до своей уютной комнатки, улечься на кроватку, укрывшись одеялом, и забыть сегодняшнюю прогулку, как свой самый страшный сон.

Мы уже метров на тридцать от эпицентра разыгравшихся событий отбежали, когда по улице промчались бронеходы. Наша доблестная армия спешила на ликвидацию последствий прорыва из иного мира. А нет, не вся техника промчалась, один бронированный самоходный вагончик, со скошенным передним краем, затормозил прямо возле нас.

— Все же это были именно вы, а то, признаться, я издали немного сомневался. — Объявил нам Вишневский после того, как всех нас прибывшие военные загнали в нутро одного из своих бронеходов.

Представляете, какое удивление я испытал, когда совершенно неожиданно для себя выяснил, что нашим спасителем оказался именно это мажор! И таки в этот раз разговаривал он вполне спокойно, а не кривил губу в постоянной презрительной усмешке.

— Вишневский, ты спас мою жизнь! — самым серьезным тоном обратился к нему Соколов и протянул руку для рукопожатия. — Я у тебя в долгу.

— Пустое. Я всего лишь спасал людей от зубов чудовища, — произнес напыщенно Вишневский и вдруг, не удержавшись, хихикнул: — Уваров, видел бы ты сейчас свое лицо.

Ну, да, признаюсь, опознав в роли нашего спасителя Вишневского, я был… удивлен? Нет, тут скорее подойдет слово ошарашен, если, конечно, не применять выражений покрепче. Но, подавив шквал эмоций, я вслед за Сашкой повторил:

— Я у тебя в долгу. Спасибо. — И протянул руку. Откажется ее пожимать, так откажется. В конце концов, наш спаситель — еще тот говнюк.

Но Вишневский, очень серьезно глядя мне в глаза, мою руку пожал.

— Я товарищей не бросаю, — сказал он.

Думаете, на этом все и закончилось? Как бы ни так! С задержкой в несколько часов, потребовавшихся на закрытие портала, ведущего в уже известный мир чудовищных ящеров, нас прямо в этом самом бронеходе доставили на территорию студгородка и сдали администрации университета. С пожеланием, чтобы студентам, у которых слишком много лишней энергии, нашли бы какое-нибудь занятие. А у меня только-только истек срок дежурства в столовой. Теперь мы, все втроем (Абашеву, как девушку, озадачили другим родом занятий), после окончания у нас учебных часов, занимаемся уборкой территории. Ну, а что? Территория студенческого городка огромная, дворников на все не хватает. Впрочем, в целом, в университете, не только мы втроем под эту трудовую повинность угодили: мысли у дураков, как я уже не раз замечал, сходятся, много молодых и самоуверенных рвануло помогать армии прорыв закрывать. Но с первого курса подготовишки — только мы попались.