А вот голова определенно оказалась в самый раз. Даже слегка желтоватый с едва заметными темными прожилками цвет материала только добавлял фигурке этакой правдивости. Особенно впечатляла самобытность и непривычные анатомические подробности — птица явно не была ни галкой, ни вороной, ни чайкой, ни соколом, ни кем-то еще из местных широт, хоть и напоминала одновременно их всех.

Да и в целом выглядела скорее персонажем какой-то страшной сказки: такой питомец запросто мог сидеть на плече Кощея Бессмертного. Или Бабы-Яги, или вообще кого угодно недоброго колдуна. А тощие когтистые лапы, облезлые крылья и костлявая тушка и вовсе намекали, что птичка давно околела и продолжала двигаться лишь благодаря чужой воле и темной магии.

В общем, жутковатая вещица — слишком пугающая для детской игрушки, да и для украшения спальни или гостиной явно не подходящая. Неудивительно, что ее никто не купил: пыль на полке вокруг явно скапливалась месяцы, если не годы. Но для моих целей что-то такое как раз и годилось — так что я не торгуясь отдал старьевщику три рубля и унес зомби-птичку в кармане.

И теперь пришло время довести дело до конца. Я обернул фигурку носовым платком и, примерясь, осторожно надавил. Слоновая кость жалобно хрустнула, посыпалась мелкая белесая крошка, и в моих руках остались несколько обломков: лапы с подставкой в виде толстой ветки, тело, хвост.

И голова с куском тощей шеи сантиметра в полтора длиной.

В самый раз. Вряд ли мастер пришел бы в восторг узнав, как я обошелся с его вычурным творением. Но для моей задумки птица целиком не годилась, а раздобыть очищенный вороний или крысиный череп я смог бы лишь теми способами, о которых не хотелось даже думать. Да и время поджимало — я планировал закончить здесь еще до ужина.

Похоже, испорчу ее сиятельству аппетит.

Поделка получилась на славу. Не слишком аккуратная, насквозь фальшивая и, конечно же, лишенная даже самой крохотной капельки колдовской силы. Зато выглядела натурально: когда я кое-как примотал к птичьей голове подобранную во дворе веточку, вытянул руку и посмотрел на свое творение со стороны, оказалось весьма похоже. Крохотный нитсшест почти не отличался от настоящего, и даже в узелках бечевки на костяной шее будто проскальзывало что зловещее.

Я даже еще раз пробежал глазами по всем виткам, проверяя, не наплел ли чего по настоящему рабочего — не хватало еще сдуру сконструировать ненацеленный н а уз. Но нет, обошлось: пальцы не занимались самодеятельностью, и колдовства в моей игрушке не было даже в фоновом режиме.

— Ее сиятельство вас ждет. Проходите, Владимир Петрович.

Дворецкий обратился по имени и отчеству, но будто выплевывал слова. Да и смотрел так, что я всерьез начал опасаться, что он вцепится мне в глотку пальцами. Или подстрелит в спину, когда мы будем подниматься по лестнице. Впрочем, неудивительно: в нашу последнюю встречу я не только заявился в особняк посреди ночи, но и остался в опочивальне хозяйки до самого рассвета. И, если Фурсов не соврал, мы с ее сиятельством изрядно… скажем так, шумели.

Но, на мое счастье, в этом доме слуги пока еще не командовали, так что дворецкому приходилось подчиняться приказу и быть со мной настолько учтивым, насколько полагалось. Впрочем, и не каплей больше: шагнув на ступеньку, я тут же услышал за спиной недовольное сопение, а чужой взгляд буквально прожигал на пиджаке между лопаток дырку и не отпускал, пока мы не добрались до комнаты для аудиенций.

Конечно же, ее сиятельство не стала принимать меня в спальне — вместо этого выбрала помещение, которая оказалась чем-то средним между кабинетом, библиотекой и второй гостиной. В пользу первого говорили письменный стол и кресло у окна, в пользу второго — обилие книжных полок из темного дерева, наполненных фолиантами в золоченых обложках. Но и для встречи комната тоже годилась.

Даже если круглый столик и пару низких бархатных кресел не принесли сюда специально для моего визита. Вяземская заняла дальнее и устроилась так, чтобы тут же увидеть любого, кто переступит порог. То ли боялась чего-то, то ли давала понять, кто тут главный.

А может, просто рисовалась, отчаянно изображая ледяную и неприступную крепость. Даже одежду выбрала соответствующую: жемчужное ожерелье и узкое платье в пол из голубого шелка. Прямо Снежная Королева. Смотрелось эффектно, хоть я и предпочел бы видеть ее сиятельство в теплых тонах.

Ну, или вообще без всего.

— Доброго дня, милостивый сударь. — Вяземская повернулась ко мне — нарочито медленно, умудряясь при этом еще и слегка задрать подбородок. — Вы не предупреждали о визите. Не уверена, что нам стоит встречаться в моем доме. Кем бы ни был враг моей семьи — он наверняка не дремлет и следит за каждым нашим шагом.