На мгновение у меня даже мелькнула мысль как можно более ехидно поинтересоваться насчет участи так называемого жениха — раз уж ее сиятельство сама заговорила о врагах. Вяземская вполне могла знать и самом факте нашей дуэли с Грозиным, и об исходе поединка… Впрочем, могла и не знать — и в таком случае не следовало тревожить ее сверх меры.

Ей и так придется несладко.

— Я даже не уверен, что нам вообще стоило встречаться, сударыня, — вздохнул я. — Но так уж сложилось, и теперь мы с вами, кажется, в одной лодке. Так что позвольте преподнести вам небольшой подарок.

— Подарок? — пробормотала Вяземская. — Мне?..

— Именно так, ваше сиятельство. — Я достал из кармана самодельный нитсшест. — Вам приходилось видеть что-то подобное?

Когда я бросил поддельный птичий череп на обтянутые голубым шелком колени, Вяземская тихонько пискнула и дернулась так, что без видимого напряжения сдвинула с места тяжелое бархатное кресло и впечатала спинкой в полку. А потом подпрыгнула, забираясь на него с ногами, и принялась судорожно отряхиваться, будто по ее одежде только что пробежала мышь. Или змея, или какое-нибудь уродливое и ядовитое насекомое, которого ни в коем случае не стоило касаться. Такой страх попросту невозможно было бы подделать — нет, он оказался вполне искренним, хоть моя поделка уже и валялась на ковре в нескольких шагах.

— Можете не отвечать, ваше сиятельство, — вздохнул я. — Вижу, вы уже встречались с такими игрушками. И даже более того — прекрасно знаете, почему их следует опасаться.

— Уберите это немедленно! — прошипела Вяземская. — Я представления не имею, что вы задумали и зачем принесли…

— Может, хватит уже врать? — Я на всякий случай прикрыл дверь. — Вы и так уже вляпались по самые прелестные ушки — и не стоит загонять себя еще глубже. Ложь вам не поможет.

На этот раз игра в гляделки длилась чуть ли не минуту. Ее сиятельство метала глазами молнии, полыхала всей мощью Таланта, но я выдержал все это без труда — а вот ей крыть мой козырь оказалось уже нечем. При всем своем гоноре и самонадеянности дурой Вяземская уж точно не была — и наверняка сообразила, что любые попытки отпираться или изображать неведение заведомо обречены на неудачу.

— Как… как вы узнали? — наконец выдавила она.

— Признаться, не без труда. — Я чуть склонил голову и шагнул вперед. — Любой другой на моем месте додумался бы куда раньше.

В самом деле — подсказок имелось предостаточно. Они буквально валились на меня с того самого дня, как я угодил в этот мир. Для профи-сыскаря или героя детективов такая задачка и вовсе показалась бы недостойной даже разминки. Но я был солдатом, а не пинкертоном, так что даже тысячелетний опыт помогал разве что видеть следы колдовства, но уж точне не выстраивать многоэтажные умозаключения в духе Шерлока Холмса или Эркюля Пуаро.

Недостающим кусочком мозаики стала вчерашняя дуэль. Точнее, поведение Вяземского — слишком уж отчаянно его сиятельство желал видеть Грозина мертвым. Похоже, эту парочку связывали секреты, которые мне еще только предстоит разгадать. Но барон, очевидно, знал о старике и всем его семействе что-то по-настоящему жуткое. То, что Вяземским приходилось скрывать — и вкупе с остальными загадками и странными совпадениями вариантов осталось немного.

Точнее, всего один.

— Давайте посчитаем вместе, ваше сиятельство. — Я шагнул вперед и опустился в кресло. — Первое — это Жаба, которой почему-то очень хотелось забраться в трамвай. Тот самый, где я встретил девушку, похожую на вас как две капли воды. Второе — нашествие Упырей на Васильевский остров и труп дворника в подвале… Жизнь этого человека на вашей совести.

Вяземская не ответила — лишь едва слышно шмыгнула носом. От ледяной величавости не осталось и следа: теперь передо мной сидела самая обычная девчонка. Молодая, бестолковая и ко всему прочему еще и перепуганная чуть ли не до смерти.

— Третье — Жаба во дворце Юсуповых… Как думаете, я смогу найти ваше имя в списке приглашенных? — Я чуть наклонился вперед и закончил почти шепотом: — И четвертое — страх. Вы… Вся ваша семья боится — и, подозреваю, не только того, что рано или поздно вас непременно раскроют.

— Я… я не могла поступить иначе. — Вяземская всхлипнула и совершенно не аристократично вытерла нос тыльной стороной ладони. — Вы не поймете.

— А вот здесь ваше сиятельство ошибается, — усмехнулся я. — Я вряд ли смогу оправдать подобные поступки — даже при всем желании. Но понять, пожалуй смогу. Особенно если вы потрудитесь назвать того, кто дал вам эту гадость… и по меньшей мере дважды.

— Никто! — Вяземская вцепилась в подлокотники кресла. — Можете казнить меня или…