Спасать было уже некого: после такого взрыва вряд ли уцелел бы даже Владеющий, а огонь стремительно заканчивал дело, выжигая дотла все внутри. Похоже, неизвестный умелец приделал к динамитным шашкам не только часовой механизм, но и добавил чего-то горючего. Температура в одно мгновение прыгнула до нескольких сотен градусов и понижаться явно не спешила.

— Стой! — заорал я, обхватывая деда Федора за пояс. — Не лезь!

От волнения сил прибавилось чуть ли не втрое, однако тяжелее я уж точно не стал. Обезумевший великан будто и не чувствовал ни моих неполных восьми десятков килограмм, ни повисшего на плечах Петропавловского и упрямо лез вперед. Мои ботинки беспомощно скользили по асфальту, лицо и руки жгло раскаленным воздухом, а ноздри забивал запах горящего волоса, но я все равно держал.

Пока не подоспели официанты с швейцаром. Совместными силами мы вшестером кое-как оттащили деда Федора. Он рычал, упирался изо всех сил, лягался, и только когда я встал между ним и машиной, слегка поубавил пыл. Оскалился, сжал огромные кулачищи, даже замахнулся — но бить все-таки не стал.

— Уймись, кому говорят. — Я на всякий случай чуть втянул голову в плечи. — Тут уже не поможешь. Ну же, давай… Приди в себя!

Вид у деда Федора был жуткий: бороду и космы на голове изрядно подпалило, а брови и вовсе выгорели чуть ли не полностью. На носу и щеках понемногу наливались волдыри, все лицо покрылось копотью, однако страшнее всего были глаза: они не только отражали пламя пожарища, но и сами, казалось, полыхали огнем.

Зато теперь в них снова появлялось что-то осмысленное.

— Это Грозин их убил, — мертвенным голосом проговорил дед Федор. — И я его достану, Володька. Голову положу, сам помру — а эту паскуду достану, слышишь?

— Достанешь, — кивнул я. — Вместе достанем, мое тебе слово.

— А ты лихой парень… Знаю, что лихой — и друзья у тебя хорошие. Правильные парни, боевые, хоть еще и молоко на губах не обсохло. С такими в самый раз хоть на зверя, хоть на человека идти. — Дед Федор виновато опустил голову. — Вы уж простите старого, что я так…

— Крепко они за нас взялись, выходит. — Я на мгновение задумался. — Значит, и нам тянуть нельзя. Как у вашей сибирской братии с оружием — имеется? Не обрезы с наганами, а винтовок бы хоть с дюжину штук.

— Да будет, — мрачно отозвался дед Федор. — Фома уж давно ко всякой пакости готовился, припас кой-чего. И винтовки найдутся, и чего посерьезнее.

— Хорошо. Тогда займись. Собирай народ — всех, кого сможешь. А ты, — Я развернулся к Петропавловскому, — разузнай, где его благородие вечером быть изволит. И Фурсову скажи, чтобы своих тоже звал — нам сегодня любая помощь пригодится.

— Да я-то скажу, — фыркнул Петропавловский. — Только как ты с Грозиным воевать собираешься? У него и людей в достатке, и дом разве что не в самом центре города.

— И то верно. — Дед Федор нахмурился и покачал головой. — Не разгуляешься: только подойдешь — уже и городовые тут как тут. А они благородного в обиду не дадут, хоть ты их озолоти.

— Делайте, что велено, судари. А насчет полиции не беспокойтесь. — Я сложил руки на груди. — Это уже моя забота.

Дела определенно обретали крутой оборот. Пожалуй, даже круче того, что я ожидал: после поражения на дуэли Грозин просто обязан был отомстить, но никто и подумать не мог, что это случится так быстро. Видимо, с помощью целителей родовой Талант сработал на ура — если уж его благородие не только остался в живых, но и нашел в себе силы строить новые козни.

И еще какие — на этот раз барон не разменивался по мелочам и не рисковал, а действовал наверняка. Жестко, наглядно и, надо признать, весьма эффективно: один взрыв буквально обезглавил нашу компанию. Конечно, с торговыми делами кое-как справятся поверенные, у меня уже появились знакомства и в высшем свете, а дед Федор с самого своего приезда в столицу стал боевым командиром сибиряков, но слишком уж многое держалось на авторитете и связях покойного Кудеярова.

И трепыхаться без этих связей мы сможем недолго — ровно столько дней, сколько потребуется Грозину снова заручиться поддержкой покровителей, посетить все высокие кабинеты и купеческие сходки. А потом нас просто выкинут — из с Гутуевского острова, и с Апраксина двора, и вообще отовсюду. Отберут то, что можно отобрать. И в конце концов убьют, выловив по одному. Может, и не сразу, но такой исход неминуем: Кудеяров наверняка успел скопить изрядные капиталы в твердой валюте, а дед Федор запросто соберет хоть целую роту сибиряков, но без поддержки сверху все это мало чего стоит, и ресурсов на продолжительную войну у Грозина и стоящих за ним аристократов все-таки больше — неизмеримо.

Уже завтра о гибели Кудеярова станет известно всем, и его товарищи, партнеры и просто должники поспешат присягнуть на верность новому хозяину. Люди начнут разбегаться, торговля полетит под откос, а Грозин примется планомерно и уже без особой спешки давить нас везде, где только можно… Но этот день он скорее потратит на то, чтобы как следует отметить грядущие победы. Зализать раны, отлежаться после дуэли — а то и вовсе собрать свою шушеру и устроить праздник.