— О нет. Ты похож на наглеца, авантюриста и самого амбициозного и хитрого сукина сына из всех, кого я когда-либо встречал. — Геловани нервно усмехнулся. — Но никак не на идиота. Иначе я бы уже давно выставил тебя за дверь.

— Эй, постой, любезный. — Я поймал шагавшего навстречу городового за локоть. — Куда спешишь? Или стряслось чего?

— Пусти, барин, не до тебя сейчас. — Здоровяк с лихо закрученными кверху усами отстранился, высвобождаясь из моей хватки. — Велено на Покровский идти, а чего уж там — не сказали.

— На Покровский, говоришь?

Я мысленно представил себе карту этой части города. Похоже, городового отправили аж за Екатерингофский канал, и пройти ему предстояло еще где-то с километр.

Хорошо, обратно так сразу не прибежишь — даже если захочешь.

— Туда, туда, барин. А ты бы не гулял на ночь глядя. Если нашего брата куда гонят — значит, точно беда какая-то. Или бомба, или поножовщина, как весной на Апраксином дворе. Или Упыри опять кого загрызли. — Городовой нахмурился и полез в карман кителя — видимо, за папиросами. — Ступай-ка домой лучше. Чует мое сердце — что-то нынче будет этакое.

Еще как будет. До назначенного мною срока осталось еще чуть ли не полчаса, но Геловани уже начал действовать: я встречал уже третьего служителя закона, и все они спешили в сторону Аларчина моста. Да и гражданских на улицах почти не было. Похоже, его сиятельство разумно решил подстраховаться и заодно пустил слух, что этой ночью из дома лучше не выходить.

Впрочем, тех, к кому я собирался наведаться в гости, подобные мелочи уж точно не волновали. Шум моторов и крики я услышал еще чуть ли не от Офицерской улицы в половине квартала отсюда: его благородие барон отмечал свой успех так же, как и воевал: ярко, громко и со всей широтой сибирской души.

Петропавловский не терял времени зря и раздобыл не только адрес и какой-никакой план особняка, но и чуть ли не список приглашенных на вечернее мероприятие. Неприкосновенных особ, на наше счастье, в нем почти не оказалось: высший свет столичной знати не слишком-то спешил заводить дружбу с Грозиным — да и те, кто все-таки явился, наверняка не стали засиживаться. К полуночи внутри останется только всякая шушера: проворовавшиеся чиновники, офицеры с сомнительной репутацией, торгаши — а то и вовсе выходцы из каторжан.

Его благородие был не слишком разборчив в знакомствах.

Зато денег имел в избытке. Я так и не смог точно вспомнить, кому в моем мире принадлежал роскошный двухэтажный особняк на улице… Нет, не Писарева, конечно же. Петропавловский использовал старое название: Шафировская. Похоже, Алексеевской улица даже к тысяча девятьсот девятому году так и не стала. То ли просто не сложилось, то ли великий князь Алексей Александрович решил выбрать для резиденции другое место.

И хорошо: не хватало еще атаковать Грозина из сада, принадлежащего императорской фамилии. Впрочем, сам сад как раз никуда не делся — и туда-то я и направился. На всякий случай свернул с улицы чуть заранее, прошел через дворы и спустя пару минут уже махнул за ограду.

— Пришел, наконец. — Гигантская фигура отделилась от ближайшего дерева и шагнула мне навстречу. — Я уж думал — случилось чего.

— Погоди, еще случится, — усмехнулся я. — Как там, наши все на месте?

— Да вон, сам смотри. — Дед Федор развернулся, указывая на притаившиеся около кустов тени. — Человек пятнадцать будет. И еще трое с той стороны на крыше сидят. Немного, зато свои в доску, люди проверенные. Из наших, сибиряков, и каждый от бога охотник — с пятидесяти шагов белке в глаз промаху не дадут, хоть в такую темень.

Насчет темени дед Федор, пожалуй, погорячился: июнь уже перевалил за середину, и знаменитые питерские белые ночи были в самом разгаре. Впрочем, сегодня небо затянуло тучами, и дома вокруг понемногу затягивал полумрак. Достаточно густой, чтобы спрятать в тени деревьев в саду дюжину вооруженных человек — но целиться он, пожалуй, не помешает.

В самый раз.

— А на той стороне у нас чего? — поинтересовался я. — Господа гулять изволят?

— Изволят. От визга бабского уже в ушах звенит. — Дед Федор насупился и пригладил обгоревшую бороду. — Иди лучше у Константина спроси — он тут чуть ли не с обеда выглядывает.

Я молча кивнул и направился дальше. Со стороны улицы садовую ограду поставили из толстого камня — самое то, чтобы прятаться от пуль. Правда, высоты она была небольшой: примерно по пояс — так что последние метры я одолевал на корточках.

— Вон чего там у них. — Скрючившийся у ограды Петропавловский обернулся и жестом поманил меня к себе. — Только послушайте, ваше превосходительство! Гульба, женщины и шампанское рекой — сплошной разврат! Аж зависть берет.