«Человеческий мозг – невероятно сложный орган, – нравоучительно произнес Люций, решив снова пообщаться со мной мысленно. – Не переживай, день-два, и все само уложится. Но чаек не помешает. Завари его на той воде, которую оживила вчера, вам всем будет полезно».

Хм, точно. Если мне не изменяет память, вчера в раковине оставалось литра три золотой воды, не меньше. Интересно, она до сих пор там?

– Кто-нибудь ходил в мастерскую, пока я спала?

– Нет. Зачем? – беспечно пожал плечами Алан, уже вовсю орудуя своей вилкой.

Дженкардо сдержал слово и прислал мне обед из своего ресторана, причем не на одну меня, а на троих, что не могло не порадовать. Каким бы ни был мафиози, а соображал он получше многих.

– На том помещении стоит личная защита рода, – куда более развернуто пояснил Рикардо, также берясь за вилку. – Без вашего личного разрешения никто не может туда войти.

– Даже так? Как удобно. Всем приятного аппетита, я сейчас.

Прихватив чайничек под внимательными мужскими взглядами, я действительно зашла в мастерскую буквально на минутку, чтобы убедиться, что вода до сих пор в раковине и не утратила своих волшебных свойств. Мимоходом отметила, что теперь есть из чего делать запасы (двадцать стограммовых флаконов точно наполню), набрала живой воды в чайничек, нашла на полке бодрящий травяной сбор, вскипятила воду магией и на кухню вернулась с уже почти готовым напитком.

– Это… то, что я думаю? – Рикардо, как пес, потянул носом в сторону ароматного дымка, вырывающегося из носика чайника, после чего с немым требованием уставился на меня.

– Понятия не имею, о чем ты думаешь, – произнесла я с легкой улыбкой, невозмутимо разливая золотистый, приятно пахнущий травами отвар по чашкам. – Но выпить обязан. Алан, это тебе. А это мне. Люций, будешь?

– Спрашиваешь!

Вместо кружки, в которой фамилиар мог искупаться целиком, я поставила перед ним блюдце, и дракоша со счастливым выражением на морде начал громко хлюпать, чем вызвал мою улыбку.

В целом обед прошел неплохо. Алан по моей просьбе рассказал все, что видел своими глазами и знал на текущий момент. Так, в считаные минуты прибывший на место преступления инспектор Вилсом сумел не только арестовать всех четверых преступников, которые после моих манипуляций с бытовыми заклинаниями были серьезно травмированы, обездвижены и морально уничтожены, но и спасти жизнь вознице, которому достался всего один отравленный дротик. Для этого он позаимствовал полотенце, смоченное в живой воде, о котором ему подсказал Люций, и остатки воды в миске.

Вызвал подкрепление, оцепил местность, допросил преступников, выяснил имя заказчика…

– А в доме он что делал? – Я не могла не прояснить этот неловкий момент, благо Люций был занят воздушным пирожным и не мог хихикать. – Я ведь видела его, точно помню.

– Да, как бы… ничего, – развел руками Алан, явно не понимая моих моральных терзаний. – Зашел, убедился, что ты в безопасности и не ранена, понял, что занята и на вопросы ответить не сможешь, после чего почти сразу ушел. Он уже заходил утром с новостями, спрашивал о тебе, но я сказал, что спишь. Передал, что зайдет вечером.

– Зачем? – Вопрос против моей воли прозвучал нервно, и это заметили все.

Но если Люций лишь многозначительно поиграл бровями и продолжил поедать пирожное, то Рикардо едва уловимо нахмурился, а Алан с подозрением прищурился.

– Вообще-то он инспектор, если ты забыла. Расследует преступление. Логично, что он хочет поговорить со свидетельницей, то есть с тобой. Шанни, ты что… Его боишься?

– Не говори ерунды! – Я недовольно поджала губы, не зная, как объяснить то, что сейчас ощущаю. – Мне… Да не знаю я!

– Мур-мур-мур… Ля-мур-мур, – со значением напел Люций на местный романтичный мотив, заставляя меня покраснеть, словно школьницу.

Ужас какой! Я что, и правда в него влюбилась?! Черт, как же не хочется!

Не в том смысле, что я в принципе против… Просто, зная себя, понимаю, что ничем хорошим это не кончится. Я же, когда влюбляюсь, совершенно неадекватная! Помню, первый раз это было в старших классах школы. Я писала тому мальчику записки. Гуляла под его окнами. Избила его соседа по парте, чтобы сидеть рядом с предметом своего обожания. Уроки за него делала!

Хорошо, что это продлилось всего месяца два и закончилось подслушанным разговором, в котором меня назвали «бешеной одержимой» и «неадекватной толстухой».

Да, в шестнадцать я была полненькой. Но не толстухой точно. Зато глаза открылись и как отрезало, а на следующей контрольной по математике Миша получил заслуженную двойку, ведь задачку-то я ему решила, но кто сказал, что правильно?