Грёбаные русские равнины с их сумасшедшими солдатами. Сначала эта безумная восьмёрка, которая не побоялась напасть на целую дивизию? Потом эта дура с автоматом. Как можно быть такими идиотами? Чего они добились? Да ничего, кроме того, что ему пришлось работать всю ночь и жрать сухпаёк. Кухня уехала с основной колонной и они до завтра будут питаться консервами, а он их с Франции терпеть не мог. Мартин, ковырявшийся со штурвалом поворота башни, с тоской оглядел фронт работ. Ему, как минимум, ещё два часа возиться. Две машины из четырёх уже сделаны, там всего-то дел, что нарастить гусеницу, заварить пробоину и, естественно, отдраить салоны изнутри. А вот Францу не повезло как и ему, до сих пор срезает заусенцы с погона, забивая всё вокруг карбидной вонью.

— Ты‐дых! — Разлетелись осколки, глухо отрикошетив от брони над головой Мартина. Чертыхаясь, думая, что этот тупой поляк из верхней Силезии что-то напортачил с газовыми баллонами, он полез наружу.

— Франц? — Негромко позвал сварщика. Из четырёх подвесных фонарей горел только один, но и его света хватило, чтобы Мартин увидел внизу дергающиеся в предсмертной агонии ноги ефрейтора Зигеля. Механика ослепили яркие вспышки, близких выстрелов и он не видел кто именно начал громко кричать призывая комрадов не паниковать. Вдруг, на корму танка кто-то запрыгнул и ударил его по затылку чем-то тяжёлым, отправляя в черноту беспамятства.

В себя он пришёл, уже после рассвета, от чьего-то жуткого крика. С болезненным стоном, обхватив голову руками, механик огляделся. В центре лагеря вповалку лежали пятеро из назначеных в экипажи вместо погибших во вчерашней заварушке. Сверху, с неестественно выгнутой шеей и остекленевшими глазами, валялся идиот Франц, который так и не вернул ему карточный долг. Из-под поваленных палаток виднелись неподвижные тела остальных солдат.

Крик, раздавшийся так близко, отдавался болью в затылке. Не понимая кто кричит, но, тем не менее осознавая, что в таком душераздирающем вопле ничего хорошего быть не могло, Мартин медленно высунулся из башенного люка. "О, мой бог". — Первое, что пришло ему на ум. Побоище. Нет, не так. Правильнее было назвать это скотобойней. Спиной к нему стоял маленький человечек с окровавленным штыком в опущенной руке. Перед ним, со связанными за спиной руками, неподвижные тела с перерезанными глотками. Человек провёл лезвием по горлу бедного Генриха стоявшего на коленях и толкнул ногой. Упав, тот подёргался и быстро затих. Рыжий верзила был ранен ещё раньше, во время ночного нападения той сумасшедшей. Генрих и так мог умереть в любую минуту, и без посторонней помощи.

Последний в этом ряду, геройский парень Ульрих с ужасом в глазах пытался вскочить на ноги и не мог. И только скрёб ногам в попытках отползти от страшного человечка. — Найн, битте нихт...

Пока смельчак Ульрих, так хорошо показавший себя в Скандинавии, обмочив штаны просил пощадить его, Мартин попытался незаметно вылезти, чтобы прыгнуть на этого карлика. Но тот резко повернулся с пистолетом направленным на механика и поманил к себе. Подросток! Не карлик, а чёртов подросток, по возрасту годившийся ему в сыновья. Русский парень, обладал внешностью истинного ария, словно сошёл с агитационных плакатов Гитлерюгенда. Державший их на прицеле парень отступил в сторону, сорвавшиеся с клинка капли крови попали на лицо Ульриха, когда он махнул в направлении двух лопат, лежащих возле мёртвых тел. "Бог меня не оставил". — У Мартина появилась надежда благополучный исход.

***

Чадящую у кромки леса немецкую технику бредущий красноармеец заметил издалека. Стараясь не потревожить перебитую ключицу, толкнул Звягинцева. — А-ам.

— Ого, кто-то постарался, — восхитился боец, увидев дым, — давай поближе посмотрим. Савва осторожно выглянул из-за камня, осматривая разбитую технику. В спину дышал контуженный. — Пошли. Только тихо, — Звягинцев сопроводил слова жестом.

У Василия была беда со слухом, оба красноармейца были ранены в одном и том же бою, но, если Савва отделался всего лишь пробитым пулей предплечьем, то Василию не повезло больше, помимо того, что поймал осколок мины, вдобавок получил сильную контузию.

— А-а-ы-ы немы-ы.

Действительно, на месте пожарища было много мёртвых немецких солдат. Одни в форме, другие в чёрных комбинезонах, но большинство белели исподним. Танки были сильно раскурочены, как будто взорвались изнутри. Одна из башен глубоко зарылась пушкой в землю, возле лежавшей на боку ремонтной летучки.

— ...ый, богу душу мать, любись оно конём. Вася, смотри, этих зарезали. Закололи как свиней ...дей этих. Смотри. — Савва переходил от тела к телу. — Четыре танка, автокран, грузовик, легковой автомобиль, два мотоцикла. Двадцать четыре трупа. — Перечислял он.

— А-в-ва!

Звягинцев повернулся. — Чего там Вась?