— Ещё один отдел для контрразведки, зачем, всё это уже есть и хорошо работает.

Иосиф Виссарионович остановился напротив высокого окна. — Есть мнение, что для более эффективной работы в этом направлении нам нужно свести все органы контрразведки в отдельное управление.

Берия обеспокоенно повёл плечами. — Кто будет заниматься переорганизацией, и кому будет поручено им руководить?

— Главным управлением контрразведки "СМЕРШ" будет руководить Сталин.

— Странное название, Иосиф Виссарионович. — Георгий Максимилианович посмотрел на Сталина. — Что-то означает?

— Да. Смерть шпионам.

***

За прошедшие три недели, со Сталиным, мы встречались ещё четыре раза, и каждое последующее посещение было всё более длительным, в основном, гуляли с ним по кремлёвским закоулкам, где по его просьбе, я рассказывал ему об окружающих нас людях. Кто приворовывает с кухни, кто спит на посту, а кто пришёл на службу навеселе. Объяснил ему, как у меня получается так точно стрелять и рассказал, какие картинки вижу при помощи запахов, но эти аспекты его интересовали меньше, чем чтение человеческих реакций. Он даже предложил провести несколько экспериментов с незнакомыми мне людьми, где я задавал приглашённым вопросы и, по их реакциям, узнавал их имена, даты рождения и любые другие данные. После этих опытов, Сталин настоятельно потребовал, чтобы я занялся изучением иностранных языков, в первую очередь немецким и английским.

Беседуя с Иосифом Виссарионовичем, мне постоянно приходилось контролировать свой длинный язык, всё время хотелось ляпнуть что-нибудь умное: про предательство Власова, предупредить об атомных бомбах, попросить найти Михаила Калашникова. Сдерживался с трудом, если и предлагал что-то, то только касающееся моих способностей, ну, не считая таких мелочей, как название для СМЕРШа.

За мной сохранили мой кабинет в управлении, куда заезжал три раза в неделю, продолжив заниматься проверками. Только теперь моими основными клиентами были военачальники посаженные по доносам, выходившие из окружений, или побывывшие в плену. Во внутренний двор управления заезжали целые колоны грузовиков, отправленные из фильтрационных лагерей для моей сортировки. У Фокина, с которым мы, наконец-то, помирились, в эти дни нередко сводило пальцы судорогой от постоянной писанины. Заполненные капитаном списки, отдавали вместе с личными делами в секретариат Лаврентия Павловича, где, после окончательной проверки, перепечатывали для Сталина.

По моей статистике, среди сотен проверенных, было меньше пяти процентов настоящих предателей, так сказать идейных врагов. Были и патологические трусы, неспособные руководить, не то что красноармейцами, а даже своей женой, не знаю, как это объяснить, но их получалось вычислять ещё до того, как они вылезали из машин.

Я только и успевал диктовать Фокину, куда направлять очередного командира. Основную массу полностью оправдывали и восстанавливали в звании, прочих – рекомендовал оправдать, но разжаловать в рядовые. Непрошедших возвращали на доследование обратно в лагерь, но уже с чёрной меткой в деле, а за обнаруженных четырнадцать немецких шпионов Лаврентий Павлович приезжал благодарить лично. По четверым из этих сотен дал настоятельную рекомендацию расстрелять их на месте, как убийц, насильников и педофилов – это были настоящие психопаты, недостойные ни одной лишней минуты жизни.

Спустя три недели после первой встречи с верховным, Берия ознакомил меня с приказом о назначении лейтенанта государственной безопасности Кувшинова Н.И. на должность главного инквизитора. Ха-ха-ха, шучу. Нет, корочки лейтенанта ГБ мне действительно дали, но с какой-то невнятной должностью заместителя начальника отдела оперативного учёта и статистики. Замнач отдела в главном управлении (ещё только создаваемого) СМЕРШа? В шестнадцать лет? Ага, конечно. Но, вообще-то – это действительно смешно, ведь я даже не знаю, кто там начальником. Епт-ыть, чей я заместитель, апостола Петра?

Фокину тоже выдали новые документы, в которых повысили его до майора, после чего Лаврентий Палыч сообщил о моём награждении и протянул орден Красной Звезды и медаль за Боевые Заслуги.

Жмоты! За самолёт и бой с Терентьевым дали медаль, ладно, годится. За колонну дали орден – тоже достойно, а за штаб где, за другие самолёты, где награда за вычисленных предателей?! Жулики!

На следующий день после выдачи плюшек состоялась встреча с моими новыми подчинёнными. — Здравствуй, Коля!

Ответно улыбаясь, встретил входящего в кабинет Леонида Сиверцева. — Уже старшой? Да ты оказывается карьерист. — Кивнул на шпалы в петлицах.