Перед прибытием в порт всех нас опять загнали в трюм. Меня — в том числе.

Всё — я стал больше не нужен. Капитан сейчас к французскому доктору может обратиться и русский ему без надобности.

Живот у капитана теперь не болит, перевязку сегодня я ему уже сделал. Скоро уже и швы можно снимать. Дня через три. Нигде ничего в области послеоперационного шва не покраснело и при пальпации везде безболезненно.

Да, крепок тут народ…

А, если ещё вспомнить, как пришлось капитана оперировать…

Меня до сих пор жуть берёт от такой авантюрной хирургии.

В алжирском порту судно простояло сутки. Французов-заключенных попросили на выход из трюма. Видно, прибыли они в место назначения. Про нашу судьбу пока ничего не известно — будут здесь на берег высаживать или повезут куда ещё дальше?

Кормёжка опять стала хуже, прогулки на палубе прекратились.

Правильно, оказанная услуга — ничего не стоит. Мне больше никто спасибо не говорил и за капитанский стол не приглашал.

С корабля что-то выгружали, что-то грузили на него.

— Наверное, повезут нас дальше, — поделился своими мыслями со мной Малиновский.

— Скорее, что так, Родион… — согласился я с ним.

Так, вот вроде и отплываем…

Один из охранников, что всегда нормально к нам относился, на вопрос, куда нас везут, коротко ответил, что движемся мы в Оран. Там нас высадят или дальше — такой информацией француз не располагал.

— Ну, в Оран, так в Оран…

Выбора сейчас у нас не было.

В Оран мы доползли почти ночью.

— На выход! Быстро, быстро! — раздалось с палубы.

Быстро, так быстро. Нам не вещи собирать, только подпоясаться.

Охрана с корабля передала нас оранскому конвою и тот погнал нашу колонну куда-то в сторону от порта.

Примерно через час мы дошли до каких-то бараков.

— Хоть кормить-то тут будут? — поинтересовался у меня Родион.

— Откуда я знаю… — полевых кухонь или чего-то подобного я в пределах видимости не наблюдал.

Оказалось — не будут. Напоили водой и всё. Честно говоря, мне это голод не утолило.

Затем, от конвойных поступил приказ отходить ко сну. Что, прямо на земле? В бараках даже нар не было. Что там нар, нам даже соломы не дали под себя подстелить. Африка тут — так поспите…

Утром после отвратительного завтрака нашу колонну погнали на юг. Так я по солнышку определил. Оно, что в России, что здесь встает на востоке.

Конвой как будто куда-то спешил.

— Быстро, быстро, быстро!

Нам не позволяли даже на пять минут остановиться и отдохнуть, мы шагали и шагали по песку…

По песку — это тебе не по твёрдой дороге передвигаться. Идти по нему очень трудно и ноги быстро устают.

Ещё, и жарковато…

Уже после полудня всего на полчаса конвойные сделали нам остановку у какого-то колодца. Воды в нём на всех не хватило.

Ночевали мы под открытым небом у небольшой деревни.

— Туда не ходить. — старший в конвое указал на строения. — Каждый, кто войдёт в деревню, будет убит местными жителями.

После таких слов, желающих посетить данный населенный пункт не нашлось.

— Как хоть деревня-то называется? — у Малиновского ещё остались силы на любопытство, а я уже с ног валился.

— У охраны спроси, — зевнул я после ответа.

— Не больно они с нашим братом разговаривают…

— Вот и ложись спать. Какая тебе разница.

Я лёг там, где стоял. Ничуть не хуже другого это место.

— Интересно…

Интересно ему. Нашел, чем интересоваться. Лучше бы узнал, кормить они нас думают?

Похоже, что и не собираются. Французы, что — смерти нашей желают?

Утром я еле встал.

Ходьба по песку здоровья не прибавляет. Ещё и на голодный желудок.

Ладно, голод, ещё и пить всё время хочется…

Справа, слева, за спиной, прямо перед моими глазами поднимались на ноги невыспавшиеся усталые люди. Как будто и ночи у них для отдыха не было.

— Попить бы… — облизал свои сухие губы Малиновский.

— Да, не помешало бы, — разделил я его мнение.

Завтрак не порадовал. Воды, правда, выдали по полной кружке.

По уму, не сразу бы всё сейчас выпивать, но фляги у меня не было. Впрочем, как почти у всех.

Так, что это?

Оказалось, что нас делят на две группы. Одна дальше двинется на юго-восток, а вторая пойдёт на юго-запад.

Нам милостиво разрешили самим выбирать — кто в какой будет. Что туда, что сюда — без особой разницы. Там и там всё равно будет не сахарно.

Кстати, такое деление настораживало. Французам уже без разницы — кто есть кто и куда пойдёт. Похоже, что всех нас уже списали.