– Как ей это удаётся?

– Шарики Софии, – спокойно пояснил Джонатан и зевнул. – Жена Устина придумала, как сделать их из обычного песка, магии Аниты и палящего взгляда Януария Второго…

– Кого? – нахмурился я.

– Привидение, – пожал плечами парень и, шагнув к сарайке, громко постучал. – Джесс, выходи. Хватит изображать из себя самую обиженную во всех мирах!

– Уходи, – было ответом. – Не хочу тебя видеть.

– Будто я горю желанием, – развернулся юноша. – Сиди там, раз так нравится. Сама себя наказывай!

– Злыдень! – буркнула девочка. – Смотри, не слишком злорадствуй, а то в магнера превратишься!

– Язва, – беззлобно бросил ей брат. – Никто с тобой не уживётся, будешь, как Бэтрис, одна-одинёшенька…

– Я и так одна! – перебивая его, вскрикнула девочка. – Мама с Агнесс возится и замок укрепляет. А ты всё время с папой…

– Соколом, – поправил Джонатан.

– Папой! – упрямо заявила она и добавила со злостью: – Моим папой! Это я его привела из мира живых, а ты крадёшь наше время. Он со мной должен играть, а не с тобой. Ясно?

– Постой-ка, – опешил я и удивлённо посмотрел на притихшего пса и сжавшегося Германа. – Джессика, неужели ты ревнуешь?

– А с тобой я не разговариваю, – процедила она. – Иди, стругай доски с Джо. Стройте ваши железные штуки… Ненавижу их! Тебя ненавижу!

Я заметил, как из щелей посыпались искры магии оттенка свежей зелени. Касаясь земли, они шипели, и трава вокруг старой деревянной сарайки начала темнеть. Дотронувшись до плеча Джонатана, я указал на метаморфозу.

– Что это?

– Такого раньше не было, – заволновался юноша. – Надо позвать маму.

И, повернувшись к замку, побежал со всех ног.

– Ой, пожалуй, я прослежу, чтобы парень не заблудился, – поджав хвост, пролепетал Пёсель Лаврентьевич и быстро попятился от позеленевшей сарайки.

– Эй, куда?..

Но было уже поздно — собаки и след простыл. Мы со скелетом посмотрели друг на друга.

– У тебя магия случайно не такая же? – с надеждой поинтересовался я. – Глаза зелёные, как эти искры.

Скелет уязвлённо щёлкнул челюстью и мстительно приподнял меня над землёй, лишая движения и дыхания. Благо всего на миг, намеренно напоминая о своих возможностях. Судорожно втягивая воздух, я с радостью ощутил под ногами землю и проворчал:

– Ладно, понял. Цвет магии — ещё не диагноз.

И внимательно осмотрел переливающуюся, будто новогодняя ёлка, сарайку. Не зная, что предпринять, нерешительно потоптался на месте. Одно дело, когда перед тобой реальная и знакомая опасность, – мозг сразу переходит в режим усиленной работы, предлагая одно решение за другим. Но сейчас задача другая…

И дело даже не в цвете магии или в непредсказуемости её последствий.

Я не знал, что делать с обидевшейся на меня девочкой.

– Я виноват, – вздохнул я.

Усевшись на траву, которой ещё не коснулись искры, подтянул к себе Германа. Скелету и так несладко пришлось, не хотелось бы собирать и череп! Как я помнил со школы, в нём двадцать три кости и тридцать два зуба. Так и зубрил: двадцать три и тридцать два…

Но эта бесценная информация не поможет мне получить прощение ребёнка.

– Я действительно слишком увлёкся восстановлением замка, – продолжал говорить, глядя на разгорающуюся сарайку. – Обучать Джонатана не планировал. Как-то само получилось. Пригодилась его магическая способность соединять железки. Это безопаснее сварки, не говоря о том, что быстрее…

– Ты постоянно с ним! – обвинила меня Джессика. – А когда не с ним, то с Агнесс. А я? Обо мне ты думал?

– Думал, – честно ответил я и нехотя добавил: – Но, признаюсь, меньше, чем ты того заслуживала. Сначала мне хотелось привести в порядок наш дом, а потом…

– А что, если не будет «потом»? – мрачно перебила она. – Что, если завтра нападёт магнер и… – Голосок её дрогнул. – И ты погибнешь? Как папа, покинешь меня.

– Не покину, – твёрдо пообещал я.

– Как ты можешь обещать такое?

Я заметил, что свечение сарайки поутихло, и молча порадовался маленькой победе. Пока не знал, что делать дальше и как вести разговор, но Джессика уже немного успокоилась, а это первый шаг к примирению.

– Никто не знает, что будет, – доказывала девочка. – Я верила, мама и папа всегда будут рядом, но сначала нас оставил один, потом пропала другая. Завтра может не стать меня…

– Джессика, не стоит думать о плохом, – уловив дрожание её голоска, торопливо вмешался я.

«Только не плачь!» – взмолился про себя.

Я и так не знал, как поступить и что сказать в утешение девочке, но если она разревётся, то и вовсе запаникую.

– Я и не думаю, – тихо ответила она. – Но я всегда помню об этом. Что «потом» может не наступить. Поэтому хочу жить сейчас.