– Можно и так сказать, – не отпуская её, улыбнулся я. Считая, что должен объяснить своё вмешательство, добавил: – Прости, но я не дам тебе умереть ради нас.

– А вместе с вами позволишь? – саркастично фыркнула она и решительно высвободилась. – Ты только что разрушил мой идеальный план вашего спасения…

– И предложил не менее гениальный по спасению всех, – перебил я. Обхватил её ладони своими и слегка сжал. – Флоренс, вы столько времени просидели в обороне, что забыли, что такое свобода. Привязанные к одному месту, всё время в ожидании нападения, прожили много жутких моментов. Я понимаю, что для вас это обыденность, но это неправильно. Ваши дети достойны лучшего. Ваша жертва лишь на время отсрочит нападение. Уверен, враг не отступит, найдёт другую лазейку… А даже если этого не случится, Джонатан, Джессика и Агнесс всё равно будут настороже. Спокойное будущее для них возможно только в том случае, если магнеры перестанут существовать. Наступил момент выйти за пределы крепости и сразиться со злодеем не на жизнь, а на смерть. Ради…

Я набрал воздух в пылающие лёгкие и хрипло выдохнул:

– Ради наших детей.

Она прикусила нижнюю губу, глаза женщины заблестели от влаги.

Сейчас Флоренс была такой хрупкой и ранимой, что хотелось обнять её, прижать к груди и оберегать от опасностей всех миров, но я не мог себе позволить подобную вольность. Ради себя.

Но я способен остановить смелый, но безумный поступок отчаявшейся матери, предложив альтернативу. И мне казалось, что женщина согласна с моими доводами. Молчание затягивалось, мы стояли, глядя друг другу в глаза, и вокруг нас будто сгущался туман.

Сердце моё забилось чаще, взгляд скользнул по губам Флоренс. Бог ты мой, зачем она покусывает их? Это невыносимо!

– Можно считать молчание согласием? – не выдержал я.

Флоренс молча кивнула и, привстав, подарила мне короткий и солёный поцелуй.

В губы.

Вот снова рухни на меня в этот момент беседка, уверен, я бы и не почувствовал. Прикосновение этой женщины будто током ударило! Нет… Молнией поразило! Казалось, я сейчас развалюсь на части, как дерево в ужасную грозу.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Когда я успел влюбиться?

Почему моё глупое сердце снова начало испытывать это дурацкое чувство?

Уверен, Флоренс я нужен не больше, чем моей бывшей девушке.

– Вы недовольны?

Я едва не рассмеялся, но веселья во мне не было ни капли.

– Не стоит так делать, – проговорил глухо. – Мужчина может принять вашу благодарность за нечто большее.

– Вы о чём? – Она невинно похлопала ресничками, будто не поняла, на что я намекаю.

Я был готов взвыть зверем, и даже Пёсель Лаврентьевич бы позавидовал этому воплю, но сдержался. Флоренс не виновата, что в моей неприкаянной душе пророс сорняк новой привязанности. Надо выдернуть его с корнем, чтобы не причинил ещё больше боли!

– Об этом?

Приподнявшись на носочки, она обхватила мою шею тонкими руками и прильнула к губам так жарко, что не осталось сомнений: никакая это не благодарность!

Заключив женщину в объятия, я вжал хрупкое тело в своё, поддаваясь смелому напору этой отчаянной хулиганки. Неужели она серьёзна? Не верится… Скорее, решила пощекотать нервы мне или себе. Или же хочет насладиться мужским вниманием перед битвой, исход которой не ясен.

Плевать, что у неё за причины! Я живой мужчина, который внезапно обнаружил, что снова попал. Решила поиграть?

Сама напросилась!

Флоренс

Считалось, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Я не могла ни подтвердить эту гипотезу, ни опровергнуть её. Мы с Мортоном поженились, потому что двум потомственным стражам надо было создать семью. Ради Шаада, ради живых миров. Ради будущего без магического гнуса.

Любовь пришла со временем. Я глубоко уважала и ценила своего мужа, мы прекрасно ладили и растили наших детей в строгости и согласии. Жизнь стража была расписана по минутам от рождения до последнего вздоха. Защищать Шаад во имя жизни, не жалея ни себя, ни других. Как Бэтрис…

Я так не могла. Иногда мы спорили с мужем, когда я считала, что он слишком строг с детьми, и вступалась за них. Мортон же обвинял меня в преступной мягкосердечности. Мол, с таким воспитанием они не сумеют позаботиться о себе сами.

Малыши едва ли не с рождения должны были становиться солдатами. В этом Устин и Мортон так похожи! София сумела смягчить каменное сердце мужа и уговорила его позволить Аните быть ребёнком, ведь она на самом деле ещё не взрослая!

Мне же не удалось. Хуже того, как Мортон погиб, я начала вести себя точно так же, взяв бразды правления семьёй… Нет! Принимая командование своими маленькими войсками, забыла, что это просто дети.

Саша напомнил, что это не солдаты.