В это время начался следующий раунд, и решив все же дождаться конца боя, я вновь принимаюсь следить за событиями на ринге. Рисунок схватки практически не меняется, богатыри лупасят друг друга размашистыми ударами, почти не защищаясь, и мне остается лишь удивляться, как они до сих пор еще стоят на ногах.

Раунд идет за раундом. Их тут никто не считает, поэтому и я сбился. Удары нашего бойца все ж достигают цели почаще, и дело явно идет к его победе. Кабан уже еле двигается, а Кувалда с пренебрежительной вальяжностью вбивает в него удар за ударом. Публика ревет от восторга, но тут неожиданно случается то, что заставляет ее умолкнуть. Степной батыр вдруг ныряет противнику в ноги и, обхватив их, резко подсекает на себя. Кувалда, явно не ожидая такого подвоха, летит с высоты своего немалого роста и жестко прикладывается затылком о землю. На миг он теряет сознание, а Кабан, насев на него сверху, наносит удар за ударом прямо в лицо.

К тому моменту, когда судья все же смог оттащить Кабана, лицо Кувалды уже представляет одну кровавую маску, а сам он лежит без движения.

Тут гробовая тишина взрывается возмущенным ревом.

— Нечестно! Не по правилам!

Куранбаса вопит у моего уха тоже самое.

— Не по правилам!

А я удивляюсь про себя.

«Вот же странные люди! Правил никто не знает, нигде они не записаны, а все орут, что они нарушены».

В этом закладывающем уши гвалте замечаю, как судья бросил взгляд на хозяина заведения, и тот утвердительно кивнул. Словно почувствовав это, Кувалда зашевелился, попытался встать, но не смог и вновь бессильно рухнул на песок.

Судья объявил Кабана победителем, и тот под возмущенный рев толпы обошел ринг. Со всех сторон в него полетели оскорбления, а он, зарычав как зверь, бросил в ответ.

— Чего орете, как шакалы?! Ежели есть из вас тот, кто готов бросить мне эти слова в лицо, один на один, то пусть он поднимется сюда и мы сразимся, как мужчины!

«Справедливо!» — Бормочу я про себя и обвожу взглядом толпу.

Над зрительскими головами вновь повисла тишина, и никто желания лезть на ринг не выказывает, а Кабан, разойдясь ни на шутку, саданул себя в грудь кулаком.

— Ну что, нет среди вас смельчаков?! Трусы! Ну, поднимайтесь! Тот, кто одолеет меня, получит все, что мне причитается за победу! Ну…!

«А вот это ты зря! Перегнул малость!» — Вновь шепчу про себя и вдруг решаюсь.

Нагнувшись, я черпаю с пола грязную жижу и вымазываю ею лицо. Не хочу, чтобы хоть кто-нибудь меня узнал.

Калида, раскусив мой замысел, шипит мне в спину.

— Не дури, оно того не стоит! Ты консул, а не уличный боец!

Улыбнувшись, оборачиваюсь к другу и сжимаю его ладонь.

— Не переживай, я знаю, что делаю!

В этот момент под гробовое молчание взгляд Кабана обходит толпу. Никто не рискует с ним встречаться, и все опускают глаза. Лежащий на песке Кувалда слишком уж убедителен.

Рот Кабана кривится в презрительной ухмылке, а сам он уже поворачивается к выходу, и вот тут, приподняв канат, я выскальзываю на ринг.

— Погоди, дружище! Ты куда?! — Держу на лице издевательскую улыбку. — Испугался что ли?!

— Чтооо?! — Возмущенно зарычал Кабан, а я завожу его еще.

— Ежели денежки свои пожалел, то так и скажи! — Оборачиваюсь к зрителям и призываю их поддержать меня.

Толпа вновь взрывается ревом, и отовсюду несется.

— Что, струхнул, Кабан!

— Давай, чумазый, покажи узкоглазому, где раки зимуют!

Замечаю, как судья вновь бросил взгляд на хозяина и получил утвердительный кивок. После этого он снял перчатки с Кувалды, которого как раз стали выносить с ринга, и надел их мне на руки.

Сжав кулаки, чувствую, что перчатки даже тоньше, чем я ожидал.

«Ну и ничего! — Взбадриваю себя. — Не для того я на ринг вылез, чтобы морду свою подставлять!»

Загремел гонг, и Кабан сразу же двинулся на меня, намереваясь закончить все сразу одним ударом. Пришлось его разочаровать!

Легко ухожу от широченного замаха и всаживаю ему кулак в печень. Кабану ухнул, а зрительская толпа завыла от восторга.

— Давай всыпь ему, чумазый!

Я двигаюсь по рингу, а Кабан бегает за мной и рычит от бешенства.

— Ты чего скачешь, как козел?! Стой! Будь мужиком и прими удар!

«Счас!» — Смеюсь я про себя и достаю его правой в скулу.

Я понимаю, ежели Кувалда гвоздил Кабана столько времени и тот все выдержал, такие удары ему, как слону дробина. Понимаю и потому держу в голове другой план. Я хочу вывести его из себя и заставить совершить нечто подобное тому, чем он одолел своего предыдущего соперника.

Проходит один раунд, второй, удары сыпятся на Кабана один за другим, и я вижу, что тот все-таки не железный. Предел у него есть, и тот его уже чувствует.