— Не «Какой», а «Коммунист». Понимать надо!

АГРЕГАТ

В квартире стало тесно. Даша хотела, чтобы кроватка стояла рядом с ней — хотя бы пока. Желание вполне понятное и логичное, но пришлось вытащить из их маленькой комнатки комод, иначе становилось вообще не протиснуться. Кроватку Наиль сделал сам, пошире обычной и с перегородочкой, чтобы можно было сразу двоих укладывать — две кроватки уж точно бы не влезло.

Днём, понятное дело, они в своей каморке не сидели, а дружно выползали в зал. Пелёнки, распашонки, стирка каждый день, а то два раза… И тут я вспомнила про «Вятку»! Дождалась, пока у Жени полноценный выходной будет и подкатила:

— Жень, помнишь, ты про стиральную машинку говорил?

— Это которую?

— Ну, за пятьсот рублей. По-моему, время пришло.

Я положила перед ним на стол пачечку денег.

— А если без справки не продадут?

— Значит, будете переделывать проводку. Ну, невозможно же! Сырость вечная, как в тропиках. А скоро ещё стирки прибавится.

Мы обменялись шпионскими взглядами. Да-да, они никому не говорили. А и не надо говорить, я ж вижу. С Москвы привезли.

И поехали мы в город, мою мечту смотреть. А «Вятки» в самом деле стояли свободно. Холодильников было не достать, а вот машинка-автомат — пожалуйста! То ли народ не расчухал прелести, то ли ценник казался неадекватным. Справедливости ради, стоит сказать, что пятьсот рублей было и впрямь дорого. За такие деньги два холодильника можно было купить, ну, если рассматривать те, которые хотя бы иногда в продаже появлялись — общей высотой метра полтора, с не очень большой морозилкой внутри основной камеры.

Зато к вечеру у нас была машинка! Она, правда, была пока не подключена, а стояла посреди зала, добавляя нашей квартирке хаоса, пока Женя разбирался с документацией. Потом пришёл Наиль, и они стали разбираться вдвоём. Напортачить было страшно. Такие деньжищи!

Оказалось, что за здорово живёшь стиралку не подключишь, надо краны дополнительные устанавливать (и прочее техническое, в чём я и раньше не разбиралась, и сейчас не планирую начинать). Купить то, достать это… Но через неделю они её всё-таки победили! И насколько сразу облегчилась жизнь! Ребристая стиральная доска «дуся-агрегат» отправилась под ванну, а старая «Сибирь» — в угол коридора («работает же ещё!»). Выкидывать работающий аппарат в глазах всей родни представлялось невозможным кощунством. А потом, неизвестно ещё, как себя эта новая техника покажет — а ну как сломается через месяц? На балкон «Сибирь» выставить тоже было нельзя, перемёрзнут резиново-пластмассовые потроха, полопаются — и привет ромашке.

Такая стратегия попахивала захламлением, но других вариантов, к сожалению, не было.

МУРАВЬИШКИ

Нельзя сказать, что эта проблема возникла неожиданно, но легче мне от этого не стало. Проблемы площадей меня настигли. Нет, мы не ругались, и даже подбадривали друг друга, мол, на старой-то квартире ещё теснее жили, да все в одной комнате — и ничего! Но…

Я не очень умею писа́ть, когда вокруг происходит суета, разговоры и движение. Особенно, если внезапно: «Оля, подержи-ка…» — «Оля, посмотри, чтоб не выкипело…» — «Оля, можешь коляску покачать?»… А в остальное время:

— Это чьи такие красивые гла-а-азки?..

— Ты моя-то у-у-умница!

— А-та-та-да-ра-та-та! А-та-та-да-ра-та-та!

— А-а — а! А-а — а!

Ну, и прочее, с вариациями.

А я с детьми, вообще-то, не очень водиться люблю. Есть такие вот женщины, которые готовы преодолеть двадцать километров через заваленный буреломом лес, по пояс в снегу, сражаясь с волками, лишь бы понянчиться с ребёночком. Сразу не про меня.

Можно было укрыться в маминой комнате — раз в четыре дня, когда Женя на дневной смене. Выход, сами понимаете — так себе. Производительность у меня здорово упала, по каковому поводу я начала впадать в уныние. Трезво поразмыслив, я пошла к Татьяне Геннадьевне — куратор она мне или где? Пусть помогает.

Татьяна Геннадьевна сделала сочувственное лицо и предложила два варианта: пионерская комната младшего блока или библиотека.

Надо сказать, что у библиотеки официально имелся ещё читальный зал, в том же аппендиксе, что и сама библиотека, на втором этаже, на той же площадке дверь. Но читальный зал вечно стоял пустой, и туда постепенно натаскали поломанных парт и прочего хлама, ожидающего очереди на списание. В принципе, сидеть там тоже было можно, если протереть от пыли один из столов и помыть пятачок пола под ним. Но неуютно до крайности. Зато в само́й библиотеке, где обычно тоже никто не сидел и только выдавались книги, было шесть небольших столиков. Там можно было бы работать с комфортом, если смириться с раздражённым кряхтением Анны Дмитриевны.