Алла явно чувствовала себя звездой. Причёска объёмом с кубометр, все дела. Нет, серьёзно, видели в парикмахерских раньше такие сушилки на башку стояли, как торшер?.. О! Примерно с торшер размером причёска была. Такой вот огромаднещий начёс, во все стороны. Видать, это в телевизоре был особый шик, потому как такая же лютая прича^[14] была у тётки, которая передачу вела про поиски давно потерянных друзей и родственников. Типа наэлектризованный лев.

Зато внезапно порадовал Леонтьев со своим дельтапланом. Валера был ещё без сетей и не драный, в красивом белоснежном костюмчике и с волосами умеренной длины. Спел отлично вообще.

Следом за ним прицепом пошло неизвестное мне трио — а вот напрасно неизвестное. Очень приятные голоса. «Меридиан» какой-то, надо поискать, может, есть их пластинки в продаже.

Потом внезапно диктор объявил, что сейчас мы представим себе, как будто музыкальные фестивали проводятся не с семьдесят первого года, а гораздо раньше — оркестр начал играть, вышел специальный дирижёр, и зрители, сидящие в зале, начали хором петь музыкальное попурри, начиная с песен тридцатых годов. Офигеть, граждане! И кто сказал, что флешмоб — изобретение двадцать первого века? Понятно, что им велели песни повторить (и даже, скорее всего, тексты раздали) — но это были ни фига не профессиональные певцы, а просто люди с заводов, фабрик и офицеры из какой-то военной части, их вначале всех представляли, обыкновенные тётки и дядьки, простые лица — и с таким воодушевлением они пели! И наши все домашние пели тоже. Подозреваю, что половина страны вместе с этим телеэфиром пела, я аж расчувствовалась.

После песен пятидесятых снова пошли профессиональные певцы, и тут я подумала: договорились вы, что ли? Песня из спектакля «Операция на сердце» — парень пел, что «двух жизней нет, дана всего одна» и призывал:

«Жизнь нелегка, Она всегда трудна, Для этой жизни всё отдай до дна!»

Звучало драматически. Нет, я серьёзно. Но чего-то этой песне маленько не хватило, чтоб её захотелось потом ещё раз послушать или спеть.

Зато потом вышли «Земляне» и порвали зал «Травой у дома». Вот что надо было в самое начало ставить!!! У пацанов были электрогитары и крутой ударник (в классическом костюме и при галстуке, вау!), и пели они в такой специальной дымке, текущей по полу. Суперски, короче.

Пошла программа «Время», и я решительно удалилась в кухню — больше места, при нашей нынешней тесноте, чтоб удалиться, и не было. Разве что в ванной засесть, так через пятнадцать минут обязательно кто-нибудь скребстись начнёт.

Я сидела в кухне и пыталась сочинительствовать. Однако, звуки пробуривались сквозь скорлупу моего сосредоточения. Мне даже показалось, что второе отделение посильнее будет, чем первое. Сдалась и начала слушать я, когда пошёл второй заход хорового любительского пения, и вся наша семья с энтузиазмом запела «Я люблю тебя жизнь». С таким же аншлагом прошли «Не плачь девчонка» и «День Победы».

И Лещенко порадовал. А я раньше не слышала эту песню — «Где мой дом родной». Вот её почему в начало не поставили? Она была хороша и тоже про родину.

И тут сквозь слова диктора начали пробиваться знакомые звуки, и я замерла. Это была песня про нас. Про меня и Вовку.

Серебряный голос Людмилы Сенчиной пел:

«Ещё он не сшит, твой наряд подвенечный, И хор в нашу честь не споёт, А время торопит, возница беспечный, И просятся кони в полёт…»

А я думала: где же ты, Вовка? Я уже два года без тебя тут околачиваюсь, ну сколько можно?.. Промахнулся ты мимо этой страницы в книге мироздания, что ли? Ищешь меня в других мирах?

«Ах только бы тройка не сбилась бы с круга…»

Что я буду делать, если мы заблудились в этих ветках реальности?

А если мы вообще не сможем встретиться?

Из глаз моих неостановимо потекли слёзы. Я шептала вслед за певицей, не замечая, что мой текст немного отличается от её:

«Святая наука: расслышать друг друга Сквозь вечность, на все времена…»

В песне было «сквозь ветер». Ха! Если бы сквозь ветер! Мелочи какие! Вы попробуйте расслышать друг друга сквозь голоса множественной вселенной…

«Чем дольше живём мы, тем годы короче, Тем слаще друзей голоса. Ах, только б не смолк под дугой колокольчик, Глаза бы глядели в глаза…»

Я ушла в ванную до того, как слёзы превратились в рыдания, включила воду и сидела над ней, давясь своим отчаянием.

Если ты не найдёшь меня, Вовка, всё будет бессмысленно. Я ведь усохну с тоски. Зачем я здесь, если ты неизвестно где? Зачем вообще всё? Я набирала в ладони воду, умывалась, но всё было без толку.

В дверь постучали:

— Оля, ты там? Ты скоро?

Ну, всё. Кончилась, должно быть, «Песня года». Я вдохнула-выдохнула:

— Пять минут!

Посмотрела на себя в зеркало. Глаза красные. Нос опухший. Да и пофиг.

Я всё равно найду тебя, Вовка. Или ты меня найдёшь. Иначе и быть не может.