С новым, только что выпущенным рюкзаком «Ермак» и с большой сумкой, полной еды, обошел дом Зураба и чуткого алабая по большому кругу. Еще захватил его ружье с дерева с собой на всякий случай, пусть в нем есть всего два патрона. Мало ли, кого пугнуть придется здесь в горах.

К вечеру добрался до Храма, перекинул вещи внутрь и немного постоял в проеме Двери, прощаясь с горами, со своими знакомыми, с социалистической Грузией и всем Советским Союзом.

Никаких посланий на Столе не видно, что-то я уже серьезно начинаю переживать за своих Братьев. Поэтому написал им еще по одному письму, отправил в Черноземье и на Третью планету.

Как бы мне не пришлось идти за ними следом, чтобы найти в том мире.

Неплохо пожил здесь, помог многим людям, особенно своим родителям и оставил добрую память о себе у всех своих пациентов.

Особенно у Тамары и ее подруги из Тбилиси, да и у всей торговой мафии, а особенно у моего приятеля Саши.

Эх, в такие времена собираюсь переместиться, что местные плохо асфальтированные дороги мне раем покажутся.

Потом закрыл Дверь и еще день провел в Храме, заряжая Палантиры и морально готовясь к переходу.

Потом рассортировал свои вещи, что-то оставил здесь, все советские деньги и то же ружье.

Забрался в капсулу, проверил свои вещи, выставил значок времени на тридцать пять значение назад и, помолясь, уже привычно закрыл глаза.

В этот раз я очнулся через сутки с небольшим, как сразу же смог заметить на своих часах.

Вот только что было двадцать пятое октября и восемь вечера, а вот уже двадцать шестое и почти двенадцать часов, то есть, полночь.

Сутки и четыре часа плюс еще какое-то время на восстановление самих часов.

Ну, механизм бездушный, так что с ним проблем не имеется, если уж Палантиры принтер Храма распечатывает с нуля. Но, как завод часов сохраняется при этом — вот для меня самый удивительный вопрос.

Не так это время и его знание для меня важно, как то, что с потолка Храма через самое верхнее окошко задувают снежинки сильные порывы ветра.

Так просто их не разглядеть в темноте, а на лицо они не успевают опуститься, чтобы смочить пересохшие губы. Тепло от Стола и поднимающийся нагретый воздух раздвигает их к стенам, по которым они и скатываются вниз.

Но, почему-то на полу капелек воды в Храме нет совсем, она куда-то незаметно самоликвидируется в процессе. Наверно, стены ее всасывают, не удивлюсь таким технологиям Древних. Тут, похоже, все работает на разложении водорода, если представлять по нашим земным понятиям.

Снежинки я рассмотрел, когда включил мощный фонарик, нащупав его в кармане рюкзака.

За дверью настоящая зима, как и должно быть на такой высоте.

А это значит, что я попал туда, где и должен оказаться по моим примерным прикидкам.

Примерно на семьдесят лет и семь с небольшим месяцев назад в прошлое.

Из конца октября восемьдесят второго года в март двенадцатого года.

Только не две тысячи двенадцатого, а именно в тысячу девятьсот двенадцатый год, в еще относительно спокойное время царствования Императора Всероссийского Николая Второго(Романова), царя Польского и Великого Князя Финляндского. И прочая, прочая, прочая…

Сейчас на улице или середина месяца марта, или его конец, в любом случае горы Кавказского хребта завалены снегом по максимуму. Спуститься вниз будет сильно непросто, пусть у меня есть профессиональные снегоступы, еще в наличии имеются палки специальные для ходьбы по именно таким сугробам, крепкие и дающий хороший упор для тела и рук.

Еще имеется складная легкая саперная лопатка, чтобы все это дело зарыть, когда я доберусь до первой подходящей дороги.

Только и там меня теперь встретят не асфальт на дорогах и не относительно быстрые хотя бы полуторки из времен товарища Сталина. В лучшем случае какая-нибудь бричка или тарантас украсят мой путь, а еще может случиться так, что большую часть дороги я пройду пешком на своих двоих.

Сначала мне требуется добраться из предгорий до того же самого Кутаиси снова.

По пути меня ждет транспорт на конной тяге, потом уже давно открытая железнодорожная линия от Тифлиса до Поти. Зато, я смогу добраться от Кутаиси до Тифлиса на настоящем поезде. Потом по Военно-Грузинской дороге поездка во Владикавказ, а там уже сплошной путь железной дорогой открыт до Москвы и Санкт-Петербурга.

Мне требуется попасть именно в Санкт-Петербург, там творятся судьбы Империи и ее история.