Маг 11 читать онлайн
Ее чистое лицо неподвижно, губы плотно сжаты и, похоже, она и хочет поверить мне, и опасается, что ничего не получится с лечением.
Разочарование будет таким же жестоким, как гнев царицы.
— Какой камень из двух? — достаточно хладнокровно спрашивает меня камер-юнкер, показывая оба артефакта в своих руках.
— Вот этот, — показываю я на нужный камень.
— А почему не этот? — тут же спрашивает он, показывая тот, который для наружных ран.
— Он для другого лечения, — отвечаю я.
— А для какого? — настаивает камер-юнкер, решивший узнать побольше про странные предметы.
— А давайте проверим на мне! — приходит мне в голову идея, — Да, это будет лучше всего и гораздо нагляднее.
Я снимаю пиджак, закатываю рукав рубашки и говорю:
— Резаните меня чем-нибудь по руке. Хотя бы своей саблей. Сильно не нужно, чтобы кровь пошла и все.
Пистолькорс, не колеблясь, вытаскивает саблю из ножен и, приметившись, острой кромкой делает мне небольшой надрез ниже локтя. Такой, сантиметров на шесть, кровь начинает сразу же понемногу собираться у краев, а я в это время второй рукой принимаю поданный мне камень.
Тут уже и офицеры подошли поближе, и сама императрица поднялась с кровати цесаревича, и Распутин насторожился рядом.
Вот он самый напряженный момент, однако, я только приложил камень к ранке и тут же убрал от уже целой кожи на руке. Только несколько капель крови уже высохли на коже и висят красными каплями.
— Оп-ля! Еще один фокус для уважаемых зрителей!
— Мама, что там? — слышится голос наследника, его от меня закрыли фигуры офицеров охраны.
Однако, потрясенная Александра Федоровна молчит, неверяще оглядывая мою руку, с которой я стряхиваю крошки запекшейся крови.
— Не может быть, — прошептал один из офицеров, остальные молча рассматривают раненое место.
Я возвращаю камень потрясенному камер-юнкеру.
— Теперь, надеюсь, нет больше сомнений в моей способности?
Сомнений больше нет, другой вопрос — откуда такая сила у обычного человека? Горит у зрителей в глазах этот интерес точно.
Не дьявольская ли она? По сути своей?
Но, слушать про нее всем сразу пока тем более не стоит. И так придется проводить инструктаж с очевидцами произошедшего, чтобы мое такое необычное появление осталось по возможности тайной.
Ни к чему знать народу и газетным писакам, что теперь новый прохиндей лечит цесаревича, вытворяя совсем уже невозможные вещи. Которые пахнут серой и раскаленными сковородками в аду.
Если грязного мужика Распутина на посту доверенного человека императорской семьи сменит какой-то непонятный колдун — никому проще от этого знания не станет.
Поэтому лечение цесаревича я собираюсь провести только перед теми людьми, без которых сейчас не обойтись.
А это только сама императрица и камер-юнкер, даже Распутина я бы попросил из комнаты Алексея.
Зная определенно, что, если мы с императрицей и императором договоримся, то Старца Григория придется отстранить от посещения дворца, да и в Петербурге или той же Москве оставлять строго нежелательно.
Только ссылка обратно в родное село, где он будет сильно тосковать по своему петербургскому обществу поклонниц. Однако, после всех опубликованных писем и общей негативнейшей ауры оставлять его здесь строго не рекомендуется. Пусть поклонницы к нему в село ездят, развивают эко-туризм и демонстрируют петербургскую моду местному обществу.
Только, как эту ссылку Распутин переживет? Не развяжется ли у него лишнего язык от обиды?
Проще было бы его совсем устранить, чтобы не переживать, что он там наболтает в ссылке.
Впрочем, об этом еще рано мне думать. Впереди непростые переговоры с Николаем Вторым и Аликс.
И с ними тоже может ничего не получиться, как не срослось с тем же товарищем Сталиным. Хотя, они явно более убеждаемые люди в отличии от страшно упертого Вождя народов.
Поэтому я подхожу поближе к Пистолькорсу и негромко прошу его оставить здесь только тех, кто необходим для охраны.
— Чем меньше людей будет знать досконально, что я вылечил цесаревича — тем лучше.
Задумавшись, он отошел к императрице, так же негромко переговорил с ней и попросил всех остальных покинуть комнату цесаревича. Офицеры охраны вышли, остались стоять снаружи около двери и окон на всякий случай.
Распутин остался, ну и пусть сидит. Наверно, думает сейчас — не объявить ли меня приспешником сатаны, пока дело с лечением не зашло слишком далеко.
Понимает ведь, если я наследника сейчас вылечу — обратно уже ситуацию не вернуть.
— Думаю, пора приступить к лечению, — говорит мне камер-юнкер, копаясь в моем саквояже.