Упражнение на словах было простым. Состроить умильную рожицу в объектив и держать ее как можно дольше… пока идет выхват оружия и наведение на цель. Сначала плохо получалось. Едва мозг переключался из режима «лицедейство» в положение «бой» мое лицо застывало холодной маской. Но со временем научился. Лишь в самый последний миг перед холостым ударом бойка глаза мои становились холодными и сосредоточенными.

С таким результатам я к майору Громовой и явился. Так покачала головой, просмотрев примерно три десятка попыток и выбрала три.

— Вот на это и ориентируйся! — ткнула она пальцем в экран видеопанели, где застыло мое лицо. — Когда-нибудь это может спасти тебе жизнь.

И я тренировался. Как минимум, пару раз в неделю во время холощения. Ну, то есть, работы с оружием без непосредственного выстрела. И делаю я это до сих пор. Не меньше пары подходов в неделю минут по пятнадцать. А то навык — штука такая. Не успеешь обернуться, и уже непонятно куда и чего подевалось.

— Бедненький… — Ирочка задумчиво провела тонким нежным пальчиком по моей груди словно бы в задумчивости, но стоило ей достигнуть пряжки ремня, как она словно бы встрепенулась. — Ой, простите меня, пожалуйста, Демид Николаевич! Я тааак увлеклась…

И язычком, егоза такая, мягко так по губкам провела. Пока своим. Но я отчего-то не сомневался, что совсем скоро… много чего интересного случится. Хотел было добавить про себя, что главное не тупить, но это был не тот случай. Девушка намеревалась взять меня в оборот на полном серьезе. И будь я даже самый тормознутый затупок в мире… В общем, ясно.

— Демид Николаевич… — жарко выдохнула Ирочка. — Вам бы переодеться… А я…

— У меня в шкафу есть запасная рубаха, — заверил я, стараясь говорить глухо и сбивчиво.

Пришлось даже имитировать загнанное дыхание, словно только что «червончик» в полной выкладке да с интересностями всякими отмотал.

— Так я пойду принесу, да? — жарко выдохнула девушка, плавно отстраняясь от меня. — Я мигом.

И вылетела с кухни, послав коротки расстроенный взгляд в сторону Владислава, только что зашедшего с кружкой в руках.

— Развлекаетесь, господин Алексеев? — насмешливо поинтересовался он, направляясь в сторону кофейного автомата.

— Я… Я не… Она сама… — «попытался» выдавить я из себя.

Такая «решительность» заслужила еще один презрительный взгляд. В чем-то даже ревнивый.

Хм… Впрочем, я тут в каждом взгляде столько непередаваемых эмоций ловлю, что хоть коллекцию собирая от зависти откровенной, до холодно-равнодушной ненависти.

— Понимаю, понимаю, — согласился Владислав, делая глоток из чашки. — Каждому мужчине…

Это слово он выделил особо, явно став свидетелем этой части нашего с Ирочкой разговора.

—… должен попробовать себя в настоящем деле.

И еще головой так понимающе покачал, не оставив у меня вообще никаких иллюзий на свой счет. Но вот Демид-Демик только запричитал в восторге от того насколько его здесь ценят и поддерживают:

— Да-да-да! — закивал я головой подобно собачке, что так любят ставить на приборную панель иные таксисты. — Вот и папа говорит…

Мне пришлось разливаться соловьем в щебетании, ничуть не уступавшем ирочкиной импровизации. Одно слово «папа» я повторил раз десять. Суть же моей речуге сводилась к тому, что я просто счастлив, что мне доверили Самое Настоящее Дело!

Естественно, от подобных заявлений молодого парня, путь себе прогрызавшего с самых низов, буквально перекосило. Демик, естественно, ничего не заметил, продолжая корчить из себя непуганого идиота из заповедника под названием «сытое и безоблачное детство».

— И чем ты занимаешься… по работе? — очередная усмешка стала признанием моей успешной актерской игры.

Ну а теперь побольше воодушевления!

— Оооо, я папе помогаю! — вновь «папкнул» я. — Документы ношу, из копирую и подшиваю. И даже подписал пару раз!

Вид гордого индюка, выполняющего работу, с какой и трехлетка справится, если поставить ему табуретку, чтобы дотянуться до кнопки «Копи», окончательно расстроил Владислава.

— И как, справляешь? — едко выдал он, явно борясь с желанием запустить мне кружкой в голову.

— Ага! — с улыбкой жизнерадостного дебила выдал я, для верности даже кивнув, но тут же пригорюнился. — Только вот платят мало очень.

Все-таки парень передо мной был неплох. Не смотря на довольно жесткое разочарование как кадровой политикой компании, так и нынешним жизненным отрезком в целом, он даже относительно в рамках поинтересовался:

— Ну-ну… И сколько же ныне платят за такой каторжный труд?

Насмешку в голосе было довольно сложно услышать.

Ну я не растерялся. Назвал сумму, раза в три превышающую денежное довольствие Сергеева.