— Э, Ался (да, Аслан произнёс имя майора именно так), — поднял руки кавказец. — Ты это… Меру-то знай.

— Да что ты, КАПИТАН, — прищурилась Фатихова. — Думаешь, что я краев не вижу… Ну так мы проверим!

И не сдержалась… прыснула! Теперь они негромко смеялись уже втроем, не сильно заботясь нашими «страданиями».

— Я буду жаловаться! — негромко пообещал сам себе я.

Однако у «старших» бойцов с тренированным слухом вообще все в порядке было.

— Это кому? — насмешливо поинтересовалась Алсу, действительно с любопытством вскинувшая бровь.

Слева и справа негромко хмыкнули магички. Мол, сам придумал, сам выпутывайся.

— Своему непосредственному начальству!

«Ха, меня на мякине не проведешь!» — решил я, вполне себе довольный собой.

— И… что, по-твоему, должно предпринять начальство в ответ на твою… жалобу?

Майор темой действительно заинтересовалась. А в чуть раскосых глазках нечто этакое блеснуло.

— Оно у нас строгое, — заверил я. — Но справедливое!

Алсу задумалась на миг, но тут же качнула головой:

— Таааак, продолжай! — предложила она.

— А еще красивое, умное, доброе, вечное… Начальство наше никогда не позволит твориться беспределу и беззаконию! — высокопарно заявил я.

Отчего-то Волосатик и Казбек на этом моменте как-то весело фыркнули, а Добрая смутилась… слегка.

— Оно нас в обиду не даст! — заверил я майора и «дедов».

— Мда, — покачала головой Фатихова. — Тяжёлый случай…

Кстати, именно она, согласно новому штатному расписанию и была моим непосредственным начальством. И вообще, мы ей понравились, как она сама признавалась неоднократно. В практическом плане это выражалось в обещании «драть нас в два раза больше». Чтобы пожили подольше. Вот такая странная у Доброй любовь. И стоп-слова нам никто не сообщил.

— Но ничего! — тут же воодушевилась женщина. — Будем лечить!

Я вздохнул.

— Тренировка? — обреченно поинтересовался у загоревшейся какой-то новой идеей Алсу.

— Тренировка! — заявила она с таким удовольствием в голосе, что я как-то сразу осознал: будет тяжело, больно и обидно. — У тебя есть еще пара часов в запасе — вот и используем их по полной!

Коротков Александр Сергеевич

Санни курил не часто. И уж тем более никогда не делал этого в своем кабинете. А уж если кто увидел бы в его руках трубку…

— Кажется, зашевелились? — довольно усмехнулся он, кивнув своему собеседнику, которого по древней привычке иначе чем Главсатрап не называл. И это на людях. А если «по-домашнему», Фрицем.

Христафор Милорадович тоже выглядел довольным:

— Еще как! — отсалютовал он бокалом испанского вина хозяину кабинета. — Саш… Ты мне только одно скажи: гаубица тебе на кой хрен?

В ЭТОЙ компании граф Бекендорф считал возможным «ослабить галстук»… вплоть до полного его удаления.

— А чтоб никто не догадался! — серьезно кивнул Санни, глядя собеседнику прямо в глаза. Оба собеседника понимали, что он не шутил.

— Мне «тихушники» уже всю плешь проели, — вздохнул Бекендорф. — Если бы не разрешение самого императора…

— Так будем радоваться, что оно у нас есть! — ухмыльнулся полковник.

— Вот ты мне только скажи, — вновь задумался глава одной из самых мрачных служб империи, свой карьерный путь начинавший буквально ликвидатором. — Тебе зачем патроны к ней? Техника же должна быть… охолощена.

Санни едва заметно покачал головой, выпустив очередной клуб дыма в сторону графа. Тот, хоть ценителям табака и не являлся, на это внимания не обратил. Просто потому, что почувствовал, как волосы на его голове становятся дыбом, по спине пробегает нехороший холодок, а затылок уже почти чувствует дульный срез «инструмента» палача.

— Саш, ты что?.. — выдал он негромко. — Это же… Измена…

Протащить целую батарею готовых к применению гаубиц в Петербург… это было выше понимания Бекендорфа. Сюрреализм какой-то!

Полковник только отмахнулся. Как по волшебству в его руках появился документ, который граф с очень большим сомнением взял в руки. По мере того как он вчитывался в строки ему все больше казалось, что все это неправда. Какой-то странный сон. Однако нет, указ он держал прямо в своих руках. И подпись императора была на месте.

— Но как?..

Полковник пожал плечами, решив что не расскажет старому другу о том, что решение властителем принято уже давно. Просто таким образом он решил довести его до друга детства. Окольными путями, так сказать. Просто за тем, чтобы впервые за много лет увидеть друга детства ошарашенным.

Чувство юмора не чуждо и самодержцам.

Глава 25

«Свобода!»