Молчаливая, красивая женщина с непроницаемым лицом аристократки молча кивнула и, жестом позвал Киалу за собой, вышла, при ходьбе ее ноги странно постукивали об пол, наверное, каблуки подбиты. Воительница двигалась, как в тумане, ошеломленная столь резким изменением своей судьбы. Что будет дальше Киала не знала, но искренне надеялась, что лучше, чем было до сих пор. К счастью, изнасилования удалось избежать, что тоже немаловажно. Она встряхнулась и с решительным видом двинулась за госпожой Тхайтой, не обращая внимания на укоризненные и обиженные взгляды стражников. Они сами выбрали, как поступить, сами выставили себя не людьми, а бабуинами-насильниками. Так что пусть теперь не обессудят. Боги простят, а Киала их простить не сможет. И не забудет. Никогда.

— Ну и каковы наши дела на текущий момент? — поинтересовался Сталин, держа в руке любимую трубку и пристально глядя на собравшихся.

В его кремлевском кабинете собрались Рокассовский, Берия, Карл фон Бревен, Николай Иванович Синегубов, нарком транспорта, до недавних пор возглавлявший транспортное управление НКВД, Семен Захарович Гинсбург, нарком строительства, и никому ранее не известный Николай Иванович Бронников, новый нарком биоэнергетики, сиречь магии. Последний был одаренным, инициированным и немного обученным Хрыгом и Керианом, но при этом опытным управленцем, до недавних пор возглавлявшим один из авиационных заводов. Наркомат ему пришлось создавать с нуля, используя магов из Миросплетения, принесших клятву СССР. Беда в том, что они советской жизни не знали и не понимали, поэтому любое, даже самое мелкое их действие приходилось контролировать. Не то натворят такого, что только за голову хватиться и останется. Причем искренне желая хорошего.

— Позвольте, я начну, — маршал встал и подошел к карте Евразии, висящей на стене.

Вождь кивнул ему, и Рокассовский продолжил:

— Германия, Франция, Норвегия, Швеция и вся северо-европейская мелочь полностью взяты под контроль, остатки немецких войск и их местных пособников уничтожены.

— Восточная Европа?

— Наша. Но население там откровенно враждебное, особенно в Польше. Благодарю экипаж «Петрограда» за разведывательных и атакующих минидроидов, помогших найти и изничтожить Армию Крайову. Без них это затянулось бы не на один год.

— Очень советую в этих странах проводить фильтрацию очень тщательно, Лаврентий Павлович, — обратился к Берии Карл Генрихович. — Но и они — это так, мелочь. Самая большая проблема — Западная Украина. Бандеровцы. В нескольких реальностях вы, товарищ Сталин, их пожалели, не расстреляли, и очень зря. Это привело к такой крови в будущем, что потомки вас за гуманность прокляли. Националистов жалеть нельзя, они вас точно не пожалеют. Да и никого не разделяющего их взгляды.

— Это да, — кивнул Иосиф Виссарионович. — Лаврентий?

— Националисты, особенно украинские, все поголовно приговариваются к высшей мере социальной защиты, — ответил нарком, блеснув пенсне. — И расстреливаются в тот же день. Ошибок других реальностей мы повторять не станем.

— Это верно, — удовлетворенно сказал вождь. — Продолжайте, Константин Константинович.

— Проблемы пока со Средиземноморьем, — снова заговорил тот. — В Пиренеях засели фалангисты, и выбить их оттуда пока не получаются, очень уж у них позиции хорошие. Думаю, придется высаживать десант с моря и брать Мадрид быстрым маршем с востока страны.

— Можно еще высадить десант с наших челноков прямо в Мадриде, — опять вмешался фон Бревен.

— Тоже неплохо, — согласно кивнул маршал. — Мы учтем ваше предложение при разработке операции. Греция взята, но пока еще не успокоилась. Турция еще сопротивляется, но надолго ее сил не хватит. Персия, Ирак, Ливан, Сирия и Палестина наши. Недавно взяли Иерусалим. Италия тоже пока сопротивляется, но наши войска продвигаются с каждым днем все дальше. В общем, еще полгода, максимум, и Средиземное море станет внутренним морем СССР.

— А что с Великобританией? — прищурился товарищ Сталин.

— Вооружается и изобретательно гадит нам по мере сил, — тяжело вздохнул Рокоссовский. — Чуть ли не из-за каждого куста торчат их уши. Лезут во все дыры, каждый день диверсии. И везде английский след…

— Мда… — только и сказал вождь. — Что можно противопоставить? Карл Генрихович, вам есть что сказать?

— Есть, — ответил командир «Петрограда». — Я уже говорил, что английский боров слишком зажился на свете. Да и не только он. Я бы мог просто изничтожить все присутственные места Великобритании. В рабочее время. Плюс Букингемский дворец и особняки знати. Мы ведь не отсюда, нам закон не писан. Товарищ Сталин, англичане наши лютейшие враги. Любой России, хоть императорской, хоть советской, хоть федеративной. Для них само наше существование колом в глотке стоит. Потому прошу разрешения на проведение большой чистки на островах.

— Присоединяюсь к просьбе Карла Генриховича, — резко кивнул Рокоссовский.

— Я тоже, — поддержал его Берия. — Нам слишком дорого обходятся английские игры. А сейчас, когда мы начали космическую экспансию, обойдутся еще дороже.

— Хорошо, я подумаю, — уронил Сталин. — Еще что-то?