Через двое суток выздоровевший Гарри Гопкинс, получив голопроектор с записями будущего Америки, был отправлен домой на челноке, чтобы не терять времени. Его высадили прямо перед Белым домом. И вот, по прошествию четырех месяцев, он вернулся в Москву.

— Свобода и ваш хваленый либерализм имеют очень мало общего между собой, мистер Гопкинс, — доброжелательно заметил Иосиф Виссарионович. — Дело в том, что именно из либерализма вырастает вся мерзость мира. Однажды полковник фон Бревен, командир «Петрограда», процитировал мне высказывание некого философа начала двадцать первого века, вот только имени его он не запомнил.

'Либерализм в конечной точке своего развития — это страшная штука, намного страшнее, чем даже рабовладельческий строй. Постараюсь объяснить, почему. Итак, сформулируем само понятие либерализма. Либерализм — это общественно-политический строй, в котором права и индивидуальные свободы личности ставятся на самый верх в иерархии всех остальных ценностей. Высшая форма либерализма — это когда индивидуум ничем и никак не ограничен в своих правах и свободах. А как же тогда обязанности? А их просто не может быть, по определению. Любые обязанности — это же принуждение к чему-либо, ну и какой же это либерализм тогда? Индивидуума принудили! Немыслимое дело. То есть, абсолютная вседозволенность и никаких обязанностей.

А теперь представьте несколько миллиардов либералов, у которых нет никаких ограничений. Что мы получаем в конечном итоге? Омерзительное атомизированное общество, где каждый считает себя и только себя центром вселенной. Что из этого логически вытекает? Правильно. Всех, кто не ценит такого умного, красивого и прочее, прочее, прочее, либерал просто-напросто убивает. А если ему чего-то не хватает для личного комфорта? Тогда он это просто берет, силой, хитростью, жестокостью, да что там, в жопу даст (простите за откровенное выражение) — но возьмет свое. Ведь рядом такой же либерал сидит и владеет тем, чего так жаждет наш «герой». Это же непорядок, я-я должен остаться один. Я — пуп всей Вселенной. Я — это главное слово в либерализме. И если кто-то сомневается в величайшей ценности господина либерала, то такого надо уничтожить любой ценой, унизить, втоптать в грязь. Никакая иная точка зрения, кроме его собственной, по мнению либерала, существовать попросту не имеет права, а если вдруг существует, то должна быть немедленно стерта из реальности даже вместе с ее носителем. Я не раз сталкивался с этим в спорах с либералами — они готовы на что угодно, лишь бы заткнуть не согласных с ними'.

— По-моему, этот ваш философ несколько преувеличивает, — заметил Гопкинс. — Но над его словами стоит задуматься. Раз либерализм привел к столь страшным результатам, то его следует, как минимум, переосмыслить.

— В этом, кстати, кардинальное отличие наших с вами стран, — с некоторой грустью посмотрел на него Сталин. — У вас превалирует индивидуализм, на первый план выходит исключительно личность, тогда как у нас есть нечто большее, чем личность — вера, страна, идея, ради которых мы готовы пойти на смерть. Не ради выгоды, как у вас, а ради идеи. И в этом наше с вами кардинальное отличие.

Немного помолчав, он резюмировал:

— Так вот, мы не дадим вам оскотинить нас и вернуть в мир индивидуализма. Вы, американцы, в другой реальности мало того, что разрушили нашу страну, но и превратили собственную в адскую клоаку. Здесь мы не позволим вам этого сделать, особенно теперь, зная, к чему приведет вседозволенность. Я искренне уважаю вас, мистер Гопкинс, вы очень помогли нашей стране, но вы должны понимать, что интересы СССР для нас превалируют. Да и вам, я вижу, не слишком понравилось увиденное в записях будущее.

— А какому нормальному человеку такое понравилось бы? — тяжело вздохнул посланник. — То есть, насколько я понимаю, инопланетными технологиями вы не поделитесь?

— Нет, — отрицательно покачал головой Иосиф Виссарионович. — Разве что кое-какими. Кстати, предупредите президента Рузвельта, что наши медики способны его излечить. Полностью. Но ему придется довериться нам. Рискнет — выздоровеет. Ну, а не рискнет? Его выбор. Наши предложения вот в этой папке. Посмотрите, обдумайте их, обсудите с президентом. Думаю, кое-что из них придется вам по вкусу.

Гарри Гопкинс встал, взял протянутую ему черную папку из незнакомого материала и деревянными шагами покинул кабинет советского вождя. Ему было о чем подумать и что осмыслить. Значит, во всем виноват либерализм? Что ж, придется подрезать крылышки его апологетам.