— Блин, я еще не доел, — заторопился Петька, набросившись на котлету с рисом. Нас с Илюхой пробило на смех.

— В такие минуты, Петька, ты о поэзии думаешь, — процитировал я анекдот настолько бородатый, что он был таким еще в моем детстве.

— Че? О какой еще поэзии? — недоуменно уставился тот.

— Ни о какой, анекдот такой, потом расскажу. Пошли. Спецодежда у всех есть?

Балаклавы, темные очки и перчатки мы в этот раз взяли с собой. Конечно, каждый день с таким набором гулять по Москве не стоило, но я как чувствовал, что сегодня они нам пригодятся. Метров через пятьдесят после кафе иностранец помахал своему знакомцу рукой и направился в сторону гостиницы. Наш же «контактёр» пошел по улице академика Королева в сторону жилых кварталов. Брел он не спеша — видимо, на сегодняшний день с делами было покончено, чего нельзя было сказать о нас.

Мы шли сзади, на достаточно близком расстоянии, чтобы не упустить его из виду, но в то же время и не вызывая подозрений чрезмерным вниманием к этому полноватому невысокому мужичку. Кажется, он действительно прогуливался. Решил, значит, в этот раз домой не на транспорте ехать. Хотя почему обязательно домой? Может, в гости. Или к дантисту. Или на следующую встречу — например, передать этот пакет кому-то дальше. Правда, в этом случае наши планы подлежали оперативной корректировке, но мы были к этому готовы.

Однако нам снова повезло. Минут через двадцать такой неспешной ходьбы «объект» наконец-то свернул в какой-то двор. Я знаками показал ребятам сократить расстояние и приготовиться. На наше счастье, в подъезде, куда он зашел, не было лифта — это была обычная хрущевка. Мы быстро надели нашу «форму» — и между вторым и третьим этажом гражданин был остановлен и прижат к стене тремя неизвестными, а к его лбу был приставлен старенький, но вполне рабочий ТТ.

— Ре…ребята, вы че… че… го⁇ — заикаясь от страха, пролепетал мужичок. — Я… я журналист, у меня удосто… удо… в общем, вот, — он показал пальцем в сторону нагрудного кармана, сквозь который просвечивал темно-красный прямоугольник.

— Ксиву свою себе же в жопу засунь, — металлическим голосом ответил Илюха. — Пакет давай.

Перепуганный насмерть журналист протянул черный пакет. Илюха вырвал его из руки мужичка, развернул и продемонстрировал нам содержимое. Я раньше думал, что «возьми там в сейфе сантиметров десять» — это шутка из еще одного анекдота и так бывает разве что у каких-нибудь совсем уж богачей. Но сейчас я своими глазами увидел котлету денег толщиной в несколько сантиметров.

— Что, сука, Родину буржуям продаешь? — мое колено уткнулось мужичку в живот.

— Нет-нет, что вы, что вы, — затараторил бедолага. — Я… чтоб я, да я никогда, я же ведь… что ж я, шпион какой-то, что ли, — неожиданно спокойно закончил он.

— А за что бабки тогда от иностранца брал?

— Понимаете, мистер Джон — меценат, — оживился «клиент», опасливо поглядывая на ствол пистолета у себя на лбу. — Он решил поддержать независимую журналистику в России. Ну… ну вы же сами знаете, какие здесь зарплаты. Ну это же невозможно, кошмар! Нну вы же тоже не на заводе работаете… — его взгляд заискивающе перебегал по нашим маскам.

— Завязывай трепаться, по делу давай! — еще мне философских рассуждений от него не хватало.

— По… по делу. Да. Так, — мужичок облизал губы, продолжая мелко дрожать. — Так вот я и говорю! Мистер Джон поддерживает журналистов и вот так им помогает. Чтобы мы могли целиком отдаваться работе и не думать о деньгах.

— Что ты должен за это сделать? — спросил я. — Кого-то в прессе обосрать? Или, наоборот, облизать?

— Нет, нет, что вы! Совсем ничего, совсем-совсем ничего, — замахал руками журналист. — Я клянусь, не было никаких условий! Он просто отбирает журналистов, которые ему нравятся, назначает встречу, ну и вот, — он показал взглядом на пакет в руках Илюхи. — А почему он именно их отбирает — этого я, простите, уж не знаю. Кто их там в их Америке разберет.

— Гляди, какой неразборчивый, когда речь о бабках зашла! — хмыкнул Петя. — Ладно, пацаны, пошли.

— А как же деньги? Это же мне… — осмелел журналист, и дуло пистолета, которое я уже было опустил, снова уткнулось ему в лоб.

— Да ты вообще, что ли, не врубаешься, кто с тобой базарит и зачем, — глухим голосом сказал я. — Как тебя в редакцию-то взяли. Я журналюг вообще-то не люблю, но уж понятливости и сообразительности у них обычно не отнять.

— Понял. Понял. Все понял. — залепетал мужичок.

— Пшел вон, — я головой показал на лестницу, ведущую наверх. Журналист, спотыкаясь, побежал наверх, перепрыгивая через ступеньку. — И смотри, без глупостей.

— Я, я нет, я никому, — донеслось сверху.