– Миссис Уинн, ваш муж требовал, чтобы Маллик раздобыл в Министерстве иностранных дел компромат на Джаспера Чизуэлла. Некие фотографии. За ними он посылал Аамира к сэру Кристоферу.

Делия потянулась за вином, но немного промахнулась, не нащупав ножку, и опрокинула бокал костяшками пальцев. Страйк бросился вперед, чтобы его подхватить, но было поздно: винный шлейф параболой изогнулся в воздухе и брызгами опустился на бежевый ковер – раньше, чем туда же с глухим стуком приземлился бокал. Гвинн вскочила и без особого интереса начала обнюхивать растекающееся пятно.

– Ковер сильно пострадал? – с тревогой спросила Делия, вцепившись в подлокотники кресла и склонив голову.

– Довольно сильно, – ответил Страйк.

– Соль, умоляю… посыпьте пятно солью. Возьмите в кухонном шкафчике справа от плиты!

При входе в кухню Страйк включил свет и только сейчас обратил внимание на некий предмет, который проглядел при первом заходе в это помещение: поверх навесной кухонной полки, вне пределов досягаемости Делии, белел длинный конверт. Взяв из шкафа солонку, он сразу шагнул назад, чтобы прочесть единственное слово на плотной белой бумаге: «Герайнт».

– Справа от плиты! – жалобно напомнила Делия из гостиной.

– Да-да, я понял! – прокричал в ответ Страйк, а потом снял с полки и аккуратно вскрыл белый конверт.

Внутри была квитанция от фирмы «Братья Кеннеди, столярные работы» – за услуги по замене двери в ванную комнату. Страйк послюнил палец, увлажнил края клапана, заклеил, как смог, конверт и оставил его на прежнем месте.

– Простите, – сказал он Делии, входя в гостиную. – Солонка у меня перед носом, а я в упор не вижу.

Открутив крышку, Страйк щедро посыпал солью пятно. Симфония Брамса закончилась. Страйк распрямился, сомневаясь, как всегда, в эффективности народных средств.

– Ну что, сделали? – прошептала Делия в тишину.

– Сделал, – ответил Страйк, наблюдая, как белые кристаллы впитывают красную жидкость и становятся серыми. – Но сдается мне, специалиста по чистке ковров так или иначе вызывать придется.

– Как же так… ковер и года не прослужил…

Они сидела в глубоком потрясении, но Страйк сильно сомневался, что причиной тому было только разлитое вино. Когда он вернулся к дивану и поставил солонку на поднос рядом с кофейником, музыка заиграла вновь, на сей раз какая-то венгерская мелодия, не более успокаивающая, чем симфония, но с налетом некоторой маниакальности.

– Налить вам еще вина? – предложил он.

– Да… пожалуй, – сказала она.

Он налил вина в чистый бокал и передал его Делии из рук в руки. Сделав маленький глоток, она выговорила дрожащим голосом:

– Откуда вам известно то, что вы мне сейчас рассказали, мистер Страйк?

– Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос, но уверяю вас: это правда.

Сжимая бокал обеими руками, Делия заговорила:

– Вы должны во что бы то ни стало разыскать Аамира. Если он решил, что это я надоумила Герайнта отправить его на поклон к Бэрроуклаф-Бернсу, то неудивительно…

Делия на глазах теряла самообладание. Она долго нащупывала подлокотник, чтобы поставить бокал, и не переставая качала головой, отказываясь верить услышанному.

– «…то неудивительно» – что? – негромко поторопил ее Страйк.

– Неудивительно, что он обвинял меня в… в доминировании… в подавлении… ну конечно, этим все объясняется… мы были так близки… вам этого не понять… трудно объяснить… но это было чудо, мы стали… как родные. Знаете, иногда родство вдруг возникает ниоткуда… связующая нить, какую не создать за долгие годы… с другим человеком… Но за минувшие недели все изменилось… я чувствовала, что… после той прилюдной издевки Чизуэлла… Аамир отдалился. Как будто мне больше не доверял… Как я не поняла… о боже, как я могла не понять… вы должны его найти, вы должны…

Возможно, думал Страйк, эта тяга сперва имела под собой чувственную основу и, возможно, на каком-то подсознательном уровне ее подпитывала юность и мужская привлекательность Аамира. Однако под пристальным взглядом Рианнон Уинн, которая с улыбкой, поблескивающей массивными брекетами, но не озаряющей тревожные, широко распахнутые глаза, следила за ними из простой золоченой рамки, Страйк начал думать, что Делия, как и Шарлотта, одержима, но одержима той страстью, какая и не снилась Шарлотте: жгучей, всепоглощающей жаждой материнства, окрашенной неутолимой печалью.

– Еще и это… – шептала Делия. – Еще и это. Осталось ли хоть что-нибудь, чего бы он не разрушил?

– Вы сейчас говорите о…

– О муже! – одеревеневшими губами произнесла Делия. – О ком же еще? Мой фонд… наш с ним благотворительный фонд… но вы, конечно, и об этом знаете? Ведь это вы рассказали Чизуэллу о хищении двадцати пяти тысяч? А эта ложь, дурацкая ложь, которой он потчевал людей? Прикрывался Дэвидом Бэкхемом, Мо Фарой… эти его невыполнимые обещания?

– Его вывела на чистую воду моя напарница.