Чай был, но к чаю ничего не запасли. Не сообразил, что с утра тоже что-нибудь не помешало бы, булочки или, для примера, свежие круассаны. Шучу. Ну да ладно, в домашнем хозяйстве я всегда умел лопухнуться ловко и без всяких усилий, в любом случае я тут теперь не один и ответственность делится.

– Давай ты первый в душ, – сказала она. – Я за тобой.

– Ага.

Сунулся в ванную и сообразил, что раздеться здесь может только очень ловкий человек, не заехав при этом локтем в зеркало и не обвалив раковину. Раздеваться же в комнате тоже не хотелось, как-то оно… не того, рано пока так делать. Настя поняла мои затруднения, сказав:

– Раздевайся в комнате, я отвернусь.

– Спасибо.

Колонка работала достойно, вода была чуть ли не кипяток, пришлось здорово привернуть поток горячей в пользу холодной, добившись приемлемой температуры. Поплескался в свое удовольствие, вспомнив, как стучал зубами, мокрый, сидя за рулем «шнауцера», и сейчас изгоняя из тела даже воспоминания о том холоде. Думал побриться, но не вышло – света в ванной не было, а коптилку не зажечь – мокро все, уронить проще простого. Придется с утра, как-то приспособившись.

Выбрался, обернувшись полотенцем, вытирая волосы на ходу. Настя вскочила, сказала:

– Тоже отвернись, будь другом.

Потом она тоже долго плескалась, затем выбежала, шлепая босыми ногами по полу, в запахнутом халате, и задула лампу, погрузив комнату в темноту. Скрипнула, прогнувшись, кровать рядом со мной, взлетело одеяло, и я обнял наконец, чуть не задохнувшись от желания, гибкое тело, сильное и податливое. Теплые нежные губы прижались к моим, впились поцелуем, и я сказал все-таки то, что так хотелось сказать вслух:

– Я тебя люблю.

– А то я не вижу, – прошептала она в ответ. – Я тебя тоже.

– Ты где так загорела? – удивился я, разглядывая следы от купальника на коже Насти.

Она посмотрела на окно, серое и демонстрирующее мерзостный дождь на улице, закинула руки за голову, уже ни капли не стесняясь своего обнаженного тела, которого и стесняться-то было грешно, и сказала:

– На пляже, где же еще. Летом пляж чуть не главное здесь развлечение. И лето было жаркое, и загар на мне долго держится.

За ночь тесная квартирка нагрелась от одного нашего присутствия, так что прятаться под одеялом постоянно уже не было нужды. Хотя сквозняк все же ощущался: надо будет окнами заняться.

– Чай будешь? – спросила она, усаживаясь на кровати и сдергивая со спинки стула халат.

– С круассанами? – спросил я задумчиво.

– С удовольствием, – усмехнулась она. – Потом можно будет в кондитерскую заехать, со свежими булочками попить.

– Если с удовольствием, то тогда тебе лучше обратно в постель, – подумав, сказал я. – И тогда можно даже без чаю.

– Блин, мы же только что! – засмеялась она.

– Ну знаешь…– развел я руками. – Ну что я могу поделать, если все время хочется?

– Мне тоже хочется, я уже… сам знаешь, сколько уже ни-ни, а вот терплю, – поставила она мне на вид. – Потом, у нас еще дел полно сегодня, а то завтра выйдешь на сутки и ни черта не успеем. И мне еще на работу надо, я же не выходная.

– Могла бы отгул взять, – пожал я плечами.

– Сегодня не могла – дела есть, я же начальница, – помотала она головой так, что аккуратно убранный и затянутый шнурком конский хвост заметался из стороны в сторону. – В другой день возьму – к выходным поближе, обещаю. Я хотя бы иду туда сегодня попозже – плохо, что ли?

– Угораздило же… с начальницей, – пожаловался я на жизнь. – А она теперь в сексе отказывает: уверяет, что все либидо сублимировалось в трудовом порыве.

– Типун тебе на язык, – фыркнула она. – У меня этой либиды столько, что, если я ее на волю выпущу, ты с кровати живым не встанешь. Кстати, скрипучая очень, не находишь?

– Кровать-то?

– Нет, я скрипучая! – обернулась она ко мне. – Кровать, естественно, что же еще?

– А я заказать другую хочу, деревянную, – поведал я о своих планах. – И вообще сменить декорации, а то словно в кино про трудную жизнь попал.

Она оглядела квартиру придирчиво, кивнула:

– Можно, вполне. Чтобы и посветлее, и поуютней. Дерзай, только со мной советуйся.

– Договорились.

С утра побриться все же исхитрился, затащив в ванную лампу и отметив для себя на будущее, что принимать душ нужно будет в последнюю очередь, иначе все запотеет и черт знает, как керосинка среагирует на такое обилие пара. Может, и никак, но все равно напрягает.

Сиротливо стоящий на улице «тазик», мокрый и блестящий под дождем, завелся без всяких проблем, заставив в очередной раз похвалить немецкое качество, тент приподнялся, пропуская нас внутрь, и мы поехали на Советскую, где и остановились у дома с вывеской «Кондитерская и чайная».

В кондитерской – небольшом магазинчике со столиками в углу – вкусно пахло ванилью, корицей и свежей выпечкой, а румяная, совсем молоденькая девушка наливала желающим чай, причем в ассортименте был и обычный, и с ягодами, и с травами.

– Жаль, что тут кофе нет, – пожаловался я. – Привык с него день начинать.