Я присвистнул мысленно. У нас все же на два года меньше тянулась. Интересно, что там у них творилось, в реальности, откуда провалился в эти мрачные места мой конвойный? Но спрашивать не стал.

Чем ближе к самому центру, тем людней было на улицах. Были вооруженные люди, а были и безоружные на первый взгляд. Я даже не выдержал и уточнил:

– А днем тут безопасно, точно?

– Ага, Горсвет тут все просвечивает – не успевают заводиться… всякие. А через периметр мы не пускаем. Вот с закатом уже стремно на улицу соваться. Если ты не дома, то лучше сиди где сидел или в гости к кому иди.

– А на машине?

– Смотря на какой, – усмехнулся он. – Если на танке, то без проблем. Ну и не на танке можно, но надо уже оглядываться.

– А есть танки?

– Есть, куда они денутся. Только запчастей и горючки на них не напасешься, так что если что и пользуем, так только легкие. А так всяких хватает. Правда, их еще и завести проблема обычно: стоят-то уже сколько лет.

– А у дота что стояло такое, ну с двумя пулеметами? – поинтересовался я.

– Т-90, легкий, зенитный вроде как, с двумя «дашками». Серьезный агрегат – как сыпанет, так и в клочья.

– Кого в клочья? – уточнил я, восхищенный метафорой.

– Да по фиг кого, – отмахнулся небрежно боец. – Кого хочешь.

– Понятно, – кивнул я с уважением.

Полуторка объехала по кругу площадь с заросшим сквером посредине, которая называлась, как и следовало ожидать, площадью Ленина и которую здесь звали, со слов бойца, площадью Крупского, или просто Крупой, ну и памятник, стоявший посреди сквера, оказался как раз ему и посвящен. Лысый вождь стоял чуть наперекосяк, призывно вытянув руку и указывая ею на сгоревший верхний этаж здания напротив, словно намекая на непорядок.

– А че там горело? – полюбопытствовал я.

– Да фонарщики какой-то шкаф на чердаке прошляпили, оттуда и вылезло, – объяснил боец. – А в здании только ночной дежурный был, так, чтобы отбиться, бумаги в шкафах поджег. «Да будет свет!» вроде как сделал. Этаж и сгорел. А сам не в курсе, что гадам этим свет, если уже полезли, – по барабану совершенно.

– И чего с дежурным?

– В окно сиганул, упал в кусты, только ноги поломал. А тут и фонарщики подъехали.

Полуторка остановилась у обшарпанного крыльца, пофыркав двигателем. Боец совсем не изъявил желания вылезти, выбрался только сержант из-за руля, призывно махнувший мне рукой и сказавший:

– Слезай, приехали. Щас тебя посчитают и к делу определят.

Под конвоем сержанта и словоохотливого солдата я поднялся по крыльцу и оказался перед дверью, справа от которой на стене висела табличка, гласившая: «Администрация Углегорска. Районный отдел приема поселенцев (РОПП)». Дверь, крашенная бурой половой краской, отворилась со скрипом на тугой пружине. Мы вошли в полутемный маленький вестибюль, где вдоль стены вытянулся ряд кресел с откидными сиденьями из потрескавшегося дерматина, вроде как в кинотеатрах раньше бывали, а напротив кресел, за стойкой, отгороженной решеткой, сидел сержант с красной повязкой «Дежурный по отделу» на рукаве.

– Здорово, ропперы! – громогласно, вызвав гулкое эхо, поздоровался рыжий. – Митя, поселенца привезли, оформляй.

И с этими словами рыжий протянул в окошко какую-то бумажку.

– Это хорошо, – кивнул дежурный, делая в бумаге какую-то пометку и возвращая ее обратно. – Больше народу – крепче стоим. А то что-то в последнее время мало провалилось, мы уже опасаться начинаем. Как зовут?

Это он уже ко мне обратился, заодно подтягивая большую амбарную книгу и открывая ее на заложенной странице.

– Бирюков Владимир Васильевич, – представился я.

Сержант сначала посветил мне в глаза, затем тщательно, каллиграфическим почерком записал в книгу мои данные, не забыв спросить даже домашний адрес, затем сказал:

– По коридору направо, кабинет номер два. Бочаров Сергей Геннадьевич вас примет, теперь все вопросы к нему.

Рыжий пожелал мне удачи, попрощался с дежурным, уткнувшимся в какую-то книжку, и вышел на улицу. А я направился куда велели – в темный коридор, в конце которого в кронштейне торчала керосиновая лампа, дававшая тусклый и мерцающий свет. Двери выходили в обе стороны, так что окон в коридоре не было, свет с улицы не попадал. Номера на дверях прочитать было почти невозможно, приходилось чуть не носом упираться в них и еще на цыпочки приподниматься. Кабинетом номер два оказалась вторая дверь по счету. Я постучал, дождался ответа «войдите» и соответственно вошел.

– Добрый день, – с ходу поприветствовал меня средних лет невзрачный и лысоватый дядек в большой не по росту, опускавшейся почти до колен полушерстяной гимнастерке без погон, но с портупеей через плечо.

– И вам добрый, – кивнул я, оглядываясь.

Стол под выцветшим зеленым сукном, простой и потертый. Карандаши. Чернильница. Бумага. Все как из кино – полное ощущение нереальности.

– Чего озираешься? – буркнул мужик. – Компьютеры ищешь?