В коридоре было пусто, я сначала высунулся, проверил. Окно в торцевой стене тоже было забрано решеткой, равно как и все остальные окна первого этажа. Это радовало: бесшумно было сюда не забраться. Разве что просто через входную дверь, которая так и оставалась открытой.

– Мать твою! – выругался я, вспомнив про такую нашу уязвимость.

Быстро выглянул в окно, стараясь не высовываться – с той стороны пока никого. Дверь надо закрыть, а если точнее, то как-то запереть, иначе у нас просто глаз не хватит во все стороны следить. Бегом надо, короче!

Пошел по коридору, стараясь при этом быть как можно тише, ступни перекатом, чуть на внешнюю и вперед, как когда-то меня учили, пусть чуть-чуть совсем, факультативно, можно сказать, – но вот все же вспомнилось.

По пути, не удержавшись, заглянул в открытую оружейку – нет, там никто не прятался и не собирался напасть на меня сзади. Паранойя не отпускала: все время ощущался чей-то злобный и голодный взгляд, упертый в спину, куда-то между лопаток. Я понимаю, что это Тьма, до которой рукой подать, так ощущается, давит на мозг и душу, но толку с того, что понимаю? Непрерывное желание резко обернуться, невозможность толком сосредоточиться, ощущение постоянной и непонятной угрозы – ну что еще сейчас может быть менее кстати?

Вестибюль, полумрак, светлые прямоугольники окон и открытой двери. И в двери силуэт – человеческий, ни лица, ни деталей не разглядеть. Как из черной бумаги вырезали и на серую бумагу наклеили. Очертания головы, откинутого капюшона, висящей на плечах накидки, нога, занесенная для шага, и длинная тень от нее, пересекающая пятно света на полу.

Цепочка мыслей о том, что нас всего трое и я знаю, где каждый из нас, и о том, что здесь не может быть никого, в кого не стоило бы стрелять, пронеслась в голове быстрее, чем фигура в дверном проеме успела даже сдвинуться с места. Прямо от груди, с натянутого ремня, я перекрестил дверной проем длинной, сразу на половину магазина, очередью. Дульная вспышка тускло осветила крашеные стены с плакатами, дерево стойки дежурного, а силуэт человека просто осел на подломившихся ногах прямо в проходе, безвольно завалившись назад.

Появившийся за ним еще один силуэт дернул рукой, а затем резво отпрыгнул в сторону. Раздался стук от падения чего-то тяжелого и металлического на пол, и в мою сторону поскакал маленький черный предмет. Изо всех сил я рванул обратно в коридор, за двери с табличкой «Посторонним вход строго воспрещен!», и едва успел укрыться, как совсем рядом грохнуло, ребристое непрозрачное стекло двери вздулось и лопнуло, сыпанув на меня, отвернувшегося и прикрывшего лицо руками, настоящим дождем стекла.

«Ну ничего, твари, считай, что пример подали», – подумалось мне, когда пальцы рвали крышку гранатной сумки и вылавливали оттуда увесистую тушку «эфки» – такой же, как то, что только что катилась ко мне по полу.

Усики сжал пальцами, освобождая путь чеке, рванул кольцо, метнул тушку гранаты через открытую теперь дверную фрамугу, успев услышать, как отлетел предохранитель и негромко хлопнул запал, – и назад отпрыгнул, подхватывая повисший на ремне автомат и направляя его на дверь.

Ба-бах! Отблески вспышки на стенах, облака выбитой штукатурки от осколков. И сразу вперед, к двери, и даже не высовываясь из-за нее, остаток магазина веером по всему вестибюлю. И назад, меняя его внезапно задрожавшими от накатившей волны адреналина руками.

Из вестибюля – частые выстрелы, громкие, явно из самозарядной винтовки, пули попадают непонятно куда, скорее всего, огонь ведут не глядя – в окно лупят, наверное. И следом частые короткие очереди из ППШ: его звонкий грохот я уже ни с чем не путаю.

Еще гранату в руку, кольцо с чекой долой. Нельзя мне сейчас по коридору отступать, надо вестибюль удерживать, не давая противнику нас заблокировать и спокойно продвигаться по стене к окну секретки, и главное – к «жуже». Машина для нас сейчас все, не дай бог останемся без нее – кранты.

Опять высунулся в дверь, огляделся и пальнул пару раз из автомата, с одной правой руки и ремня в открытую дверь просто так, чтобы не дать противнику высунуться невовремя, и перебежал за колонну – ту, в которую упиралась длинная стойка дежурного. И, коротко размахнувшись, бросил гранату в дверь, молясь о том, чтобы не промахнуться, чтобы не откатилась она назад, чтобы все вышло так, как и планирую.

Уже убирая голову в укрытие, увидел, что попал. «Эфка» перелетела через лежащий в дверях труп, а уж как там дальше – смотреть не надо.

Взрыв, грохнувший на улице, получился куда тише, но цели своей явно достиг. Кто-то вскрикнул, резко, явно от сильной боли и совсем рядом: они ведь наверняка у дверного проема сидели, рядом, как я и рассчитывал, – они сами собирались забросать меня гранатами и рвануть внутрь, в атаку.